ЭКСТРАДИЦИЯ В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ И В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ

Толочко, О.Н. Экстрадиция в международном праве и в законодательстве Республики Беларусь / О.Н. Толочко // Юстиция Беларуси. – 2019. – №. 10. – С. 24–28.

УДК 341.4; 343.1

О.Н. Толочко

O.N. Tolochko

EXTRADITION IN INTERNATIONAL LAW AND LEGISLATION OF THE REPUBLIC OF BELARUS

В статье анализируются принципы и нормы международного права, регулирующие выдачу лиц для целей уголовного преследования, а также имплементация указанных норм в национальное законодательство Республики Беларусь. Автор отмечает, что решение вопроса об экстрадиции либо об отказе в экстрадиции предполагает учет ряда разнонаправленных, зачастую противоположных аргументов. Международные обязательства государств по выдаче лиц для целей уголовного преследования направлены на сотрудничество в данной области, однако не предполагают обязанности выдавать конкретных лиц; следовательно, вопрос экстрадиции никогда не предопределен и решается в зависимости от обстоятельств. По мнению автора, в данной ситуации оптимальной является состязательная судебная процедура принятия решения как в большей степени обеспечивающая соблюдение прав и законных интересов соответствующих государств и лиц.

Экстрадиция, экстрадиционное преступление, уголовное преследование, неотвратимость наказания, уголовная юрисдикция

The article analyzes the principles and norms of international law оn the extradition of persons for the purpose of criminal prosecution, as well as the implementation of these norms in the national legislation of the Republic of Belarus. The author notes that extradition decision as well as refusal to extradite involves taking into account a number of multidirectional, often opposing arguments. The international obligations of states to extradite persons for the purpose of criminal prosecution are aimed at cooperation in this field, but do not imply the obligation to extradite specific persons; therefore, the extradition decision is never predetermined and depends on the circumstances. According to the author, in such a situation the adversary judicial decision-making procedure is optimal, as it is more likely to ensure the rights and legitimate interests of the appropriate states and persons.

Extradition, extradition offense, criminal prosecution, inevitability of punishment, criminal jurisdiction

     Одним из важных направлений международного сотрудничества в борьбе с преступностью является экстрадиция – выдача лиц для целей уголовного преследования и наказания. Государственные границы, суверенная юрисдикция, гражданство как атрибуты государственно-организованного общества затрудняют привлечение к уголовной ответственности лиц, совершающих преступления, поэтому для обеспечения неотвратимости уголовного наказания важно эффективное международное сотрудничество.
     В последние годы научный интерес к проблемам экстрадиции значительно возрос. Вместе с тем, в Беларуси проблема исследована недостаточно, большинство новых публикаций представлено российскими авторами [1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9]. Однако при всей схожести правовых систем такая ситуация вряд ли отвечает потребностям отечественного правосудия и правоприменения в этом довольно сложном вопросе.
     Как уже отмечалось, под экстрадицией в самом общем виде понимается выдача государством физического лица для целей уголовного преследования. Существует множество доктринальных определений, однако единства в этом вопросе нет, – во многом потому, что, как и многие другие правовые институты, экстрадиция довольно сложна для емкой краткой характеристики. Используемые авторами в разных вариациях понятия выдачи, передачи, доставки определяются часто через самих себя (например, по М.Д. Шаргородскому, «выдачей является передача лица, совершившего преступление, государством, на территории которого он находится, в другое государство для уголовного преследования или применения к нему наказания» [10, с. 24]).
     Определённо можно сказать, что термин «экстрадиция» является наиболее корректным, поскольку включает в себя не только саму «выдачу», но и инициирование производства запрашивающим государством, меры по установлению местонахождения лица, проведение проверки, избрание мер процессуального принуждения и ещё целый ряд предшествующих или сопутствующих вопросов. Кроме того, различается выдача лиц другому государству и передача лиц Международному уголовному суду или иному международному судебному учреждению. В Римском статуте Международного уголовного суда 1998 г. понятия передачи и выдачи чётко разграничены. В соответствии со ст. 102 Статута «передача» (surrender) означает доставку (delivering) лица государством в Суд в соответствии со Статутом, а «выдача» (extradition) означает доставку лица одним государством в другое государство в соответствии с положениями международного договора, конвенции или национального законодательства [11]. Существенная разница, как отмечают исследователи, состоит в том, что в первом случае делегируются суверенные права государства на осуществление правосудия, в том числе в отношении собственных граждан, а во втором случае речь идет о разграничении национальных юрисдикций. Так, Н.А. Сафаров полагает, что передача лиц Международному уголовному суду вообще не является экстрадицией, поскольку последняя предполагает только выдачу лица другому государству [2, с. 24]. Данная позиция в целом соответствует современному пониманию вопроса: разработчики Римского статута 1998 г. вывели передачу лиц Международному уголовному суду из общего понятия экстрадиции, оставив в содержании последнего только выдачу лица другому государству.
     Институт экстрадиции – один из старейших в международном праве, однако за многовековую историю он претерпел существенные изменения. На ранних исторических этапах речь часто шла о выдаче политических противников запрашивающего государства. Преследование за общеуголовные преступления не являлось обычной повесткой в отношениях государств ввиду затратности процедуры и невысокой актуальности вопроса уголовного преследования лиц, выбывших за пределы государства. Однако с эпохи буржуазных революций утверждается обычай не выдавать лиц, преследуемых по политическим мотивам, а сотрудничество государств в преследовании общеуголовных преступлений, напротив, активизируется.
     В обычном международном праве институту экстрадиции противостоит институт убежища как право государства предоставлять защиту лицам, преследуемым в других государствах. В чистом виде два эти разнонаправленных института основаны на суверенитете государства и его абсолютном праве выдавать или не выдавать другому государству физическое лицо, находящееся на его территории. Однако взятые на себя государством международные обязательства ограничивают это первоначально абсолютное право. В целом сложился своеобразный баланс международно-правовых аргументов в пользу решений «выдать» и «отказать». Следовательно, в отношении отдельного взятого лица вопрос не предопределен и каждый раз требует учета целого ряда обстоятельств.
     В настоящее время различают:
– выдачу лиц для целей уголовного преследования (в государство, где совершено уголовно наказуемое деяние);
– выдачу для исполнения приговора (в государство гражданства);
– выдачу на время лиц, отбывающих уголовное наказание (для уголовного преследования за другое преступление, совершенное в соответствующем государстве, а также для допроса или производства иных процессуальных действий по уголовным делам).
     В отношении каждого из этих видов действуют нормы международного и национального права, на которых должно быть основано принимаемое в отношении конкретного лица процессуальное постановление.
     Первым необходимым условием экстрадиции является квалификация совершенного лицом деяния как преступления, влекущего выдачу. Это означает, что запрашиваемое государство так или иначе взяло на себя обязательства по выдаче совершивших соответствующие деяния лиц, если они находятся на его территории. Такие обязательства не безграничны, и речь идет о категориях преступлений, в сотрудничестве по борьбе с которыми данное государство заинтересовано. Поэтому круг влекущих выдачу преступлений варьируется в каждом государстве. В целом выделяются следующие критерии определения экстрадиционных преступлений.
     1. Характер преступления. Обычное международное право исходит из того, что выдаче не подлежат лица, совершившие политические и воинские (т.е. против интересов военной службы) преступления. Проблема практического применения данного критерия состоит в том, что, во-первых, уголовные законы современных государств не содержат категории «политические преступления». Тем не менее, институт политического убежища сохраняет действие, и независимо от формальных оснований запроса об экстрадиции суверенное государство вправе оценить преследование лица как политически мотивированное и на этом основании отказать в его выдаче. Кроме этого основанного на международно-правовом обычае правила есть и договорные нормы международного права, которые закрепляют невыдачу лиц, преследуемых по политическим мотивам, например, Конвенция о статусе беженцев 1951 г.
     В соответствии с нормами обычного международного права внутреннее законодательство большинства государств закрепляет возможность предоставления политического убежища (в Республике Беларусь это статьи 12 и 84 Конституции). Вместе с тем, к примеру, в соответствии с Конвенцией Совета Европы о борьбе с терроризмом 1977 г. для обеспечения выдачи преступника иностранному государству не могут рассматриваться в качестве политических захваты воздушных судов, нападения на лиц, пользующихся международной защитой, захват заложников, правонарушения, связанные с использованием бомб и некоторые другие перечисленные в Конвенции преступления (Республика Беларусь в Конвенции не участвует).
     В отношении невыдачи лиц, совершивших воинские преступления, вопрос не так однозначен. Законодательство Республики Беларусь никаких ограничений в вопросах выдачи таких лиц не предусматривает. Как представляется, лица, совершившие воинские преступления в государствах, входящих в ОДКБ или иным образом политически дружественных, могут быть выданы в соответствующие государства. Однако в случае запроса государства, не рассматриваемого в качестве военного союзника, выдача лица, к примеру, дезертировавшего из действующей армии, будет, по меньшей мере, нелогичной.
     2. Критерий гражданства. Законодательство ряда государств ограничивает выдачу собственных граждан, поэтому вопрос гражданства лица, в отношении которого запрашивается экстрадиция, является существенным. Так, согласно ч. 1 ст. 61 Конституции Российской Федерации ее гражданин не может быть выдан другому государству. В Республике Беларусь запрет не абсолютен: гражданин не может быть выдан иностранному государству, если иное не предусмотрено международными договорами (ч. 3 ст. 10 Конституции). Таким образом, выдача белорусских граждан обусловлена наличием договорной нормы. В других государствах вопрос решается по-разному: от абсолютного запрета, как в Российской Федерации, до полного отсутствия ограничений по критерию гражданства.
     3. Критерий тяжести преступления. Ввиду того, что экстрадиция требует усилий и взаимодействия между государствами, нет смысла осуществлять процедуру в связи с малозначительными преступлениями. Данный критерий может быть формализован по-разному – списком экстрадиционных преступлений либо наоборот, неэкстрадиционных; критерием тяжести наказания и др. В Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. закреплен критерий тяжести наказания: для привлечения к уголовной ответственности преступление считается экстрадиционным, если за него предусмотрено наказание не менее 1 года лишения свободы; при выдаче для отбывания наказания лицо должно быть приговорено не менее чем к 6 месяцам лишения свободы (ст. 56). Аналогичное правило в отношении выдачи лиц для исполнения приговора предусмотрено п. 5 ст. 473 УПК Республики Беларусь.
     4. Критерий «двойной» криминализации. Деяние, в связи с которым запрашивается экстрадиция, должно быть криминализировано не только в запрашивающем, но и в запрашиваемом государстве. Не может быть выдано лицо, уголовное преследование которого осуществляется за действия, не образующие состава преступления в запрашиваемом государстве. Полного текстуального совпадения формулировок составов в уголовных законах соответствующих государств не требуется, однако, если совершенные лицом действия или бездействие при аналогичных обстоятельствах не были бы признанными образующими состав экстрадиционного преступления в запрашиваемом государстве, в экстрадиции должно быть отказано.
     Идейной основой института экстрадиции является принцип неотвратимости наказания, который выражен в латинской формуле aut dedere aut judicare – «выдай или суди». Альтернатива «выдать» либо «судить» предполагает, помимо прочего, решение вопроса о том, какое государство в принципе является надлежащей юрисдикцией в отношении уголовного преследования – государство, на территории которого совершено деяние; государство, где наступили общественно опасные последствия; государство, на территории которого находится лицо; государство, гражданином которого является это лицо; государство, гражданином которого является жертва (потерпевший) и т.д.
Современное международное право исходит из того, что наиболее подходящей юрисдикцией является государство, на территории которого совершено преступное деяние. Это означает, что такое государство, – если соответствующее лицо находится на его территории, – в принципе не обязано выдавать его куда бы то ни было. Вместе с тем, может быть запрошена экстрадиция со стороны государства гражданства этого лица либо со стороны государства, на территории которого проживают потерпевшие либо имели место вредоносные последствия совершенного деяния, и запрашиваемое государство вправе ответить на такой запрос положительно.
     Выше уже отмечалось, что законодательством ряда государств закреплена невыдача собственных граждан иностранному государству. При кажущейся логичности этой нормы, имеется всё же ряд существенных аргументов против. Прежде всего, не вполне понятно ее принципиальное основание: почему, собственно, не следует выдавать своих граждан иностранному государству? Если это делается из соображений недоверия к системе уголовного правосудия за рубежом, то такое недоверие ставит под сомнение любые формы сотрудничества в уголовно-правовой сфере, а без него в современном мире, очевидно, не обойтись. К тому же такой подход выглядит довольно высокомерным, а представление о собственной правоохранительной и судебной системе как о лучшей в мире – идеализированным. Желание государства самостоятельно судить своих граждан, наверное, естественно, однако оно не способствует эффективной реализации принципа неотвратимости наказания. В ситуации, когда доказательственная база сформирована за рубежом; когда там находится место преступления, проживают потерпевшие, свидетели и т.д., – говорить о надлежащей процедуре и правовом результате не приходится. Если невыдача собственных граждан основывается на индифферентном отношении к чужому уголовному закону, то, очевидно, такого же можно ожидать и с противоположной стороны, что вряд ли на пользу. Наконец, если невыдача обусловлена стремлением государства дать некие привилегии в связи с гражданством, то можно задаться вопросом, насколько оправданны такие привилегии в отношении граждан, совершающих преступления за рубежом, и стоит ли всё это негативных последствий, связанных с безнаказанностью совершённых преступлений.
     Таким образом, критерий гражданства, как представляется, не должен быть определяющим в этом вопросе, тем более, что для исполнения приговора лицо может быть возвращено на родину.
     В соответствии с принципом конкретности (специализации) лицо, выданное иностранному государству, может преследоваться лишь за то деяние, которое указано в запросе и решении об экстрадиции. Исключением являются случаи, когда:
– запрашиваемое государство изначально согласилось на выход за рамки специализации (на это должно быть особо указано в запросе об экстрадиции и в решении);
– лицо не покинуло государство, которому оно было выдано, после окончания уголовного производства или после отбытия наказания (УПК Республики Беларусь устанавливает для этого срок в 45 суток (ч. 2 ст. 475), в других государствах установлены сопоставимые по длительности сроки);
– выданное лицо, покинувшее данное государство после окончания уголовного производства или после отбывания наказания, добровольно в него возвратилось.
     Наиболее серьезные уголовно-наказуемые деяния, в преследовании которых заинтересовано всё международное сообщество, находятся в универсальной юрисдикции, т.е. уголовное преследование может осуществляться каждым государством, на территории которого находится совершившее деяние лицо. В частности, универсальная юрисдикция действует в отношении нарушений Женевских конвенций 1949 г. о защите жертв войны. Так, согласно ст. 146 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны 1949 г., «каждая Высокая Договаривающаяся Сторона обязуется разыскивать лиц, обвиняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное из упомянутых серьезных нарушений, и, каково бы ни было их гражданство, предавать их своему суду. Она сможет также, если она этого пожелает, передавать их в соответствии с положениями своего законодательства для суда другой заинтересованной Высокой Договаривающейся Стороне, в том случае, если эта Договаривающаяся Сторона имеет доказательства, дающие основание для обвинения этих лиц». Следовательно, лицо может быть либо привлечено к ответственности на месте, либо выдано другому государству, однако наказание должно быть неукоснительно обеспечено. В универсальной юрисдикции находятся также другие преступления, по борьбе с которыми заключены специальные Конвенции: работорговля, геноцид, пиратство, подделка денежных знаков, наёмничество и т.д.
     Что касается оснований отказа в экстрадиции, то ими могут служить:
– истечение срока давности (по закону запрашиваемого государства, поскольку в ином случае запрос в принципе не может быть заявлен);
– предоставление лицу статуса беженца в запрашиваемом государстве (принцип невозвращения, ст.32–33 Конвенции о статусе беженцев 1951 г.);
– вынесение в запрашиваемом государстве лицу окончательного приговора за деяние, в отношении которого поступил запрос о выдаче (принцип ne bisin idem – «не дважды за одно и то же»);
– гуманные соображения (пожилой возраст, серьезное заболевание, а также вероятность того, что выдаваемое лицо подвергнется в запрашивающем государстве обращению, несовместимому с правопорядком запрашиваемого государства или противоречащему международным стандартам в области прав человека).
     Таким образом, фундаментальным международно-правовым основанием экстрадиции является суверенитет государства и основанная на нем юрисдикция в отношении физических лиц, находящихся на его территории. Соответственно, решение об экстрадиции лица может быть принято государством независимо от наличия международного договора на основании одностороннего политического решения. Вместе с тем, регулярное и систематическое международное сотрудничество по вопросам экстрадиции осуществляется, как правило, в соответствии с заключаемыми государствами международными договорами. Республика Беларусь заключила целый ряд таких договоров; в их числе договоры о сотрудничестве в борьбе с отдельными видами преступлений, договоры о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, специальные договоры о выдаче и др.
     Кроме того, в отсутствие международного договора экстрадиция может осуществляться на принципах взаимности (раздел XV УПК Республики Беларусь). Взаимность применительно к вопросам экстрадиции означает, что запрашивающее государство предоставляет заверения или гарантии того, что при обращении запрашиваемого государства с аналогичной просьбой такая просьба тоже будет удовлетворена. Взаимность, исходя из сказанного выше, не означает обязанности всегда выдавать лиц при обращении с каждым таким запросом. Суть состоит в том, что запрос будет надлежащим образом рассмотрен и при отсутствии прямых оснований к отказу удовлетворён.
     Таким образом, ничто в международном праве в принципе не препятствует принятию суверенным государством волевого решения об экстрадиции конкретного лица, основанного на характере совершенного деяния и потребностях правосудия. Необоснованный отказ в экстрадиции может рассматриваться как нарушение государством взятых на себя обязательств.
     Изложенные обстоятельства, как представляется, дают основания к выводу о том, что ввиду множества сопутствующих условий и необходимости учета зачастую противоположных аргументов оптимальной процедурой принятия решения об экстрадиции является судебная.
     Тем не менее, в настоящее время многие государства, в том числе и Беларусь, идут по пути упрощения процедуры экстрадиции, предоставляя компетенцию в принятии соответствующих решений прокуратуре или иным государственным органам. Такой подход имеет как преимущества в виде упрощения и удешевления процесса, так и недостатки.
     Основная претензия к внесудебному порядку состоит в том, что в условиях юридически равнозначных аргументов в пользу выдачи лица или отказа в выдаче, важной для целей правосудия является состязательность процесса, которая вряд ли может быть полностью обеспечена в любых других процедурных формах, кроме судебной. Возможность обжаловать решение об экстрадиции в суд, предусмотренная законом, всё-таки не может полностью обеспечить достижение указанной цели, поскольку в процессе разрешения жалобы обсуждается соответствие принятого решения закону, а оно, как было показано выше, может быть вполне законным как в случае выдачи, так и в случае отказа. Административная, внесудебная, процедура имманентно не приспособлена к вынесению решения в таких условиях: здесь требуется состязательность и суждение, а следовательно – судья. Выдача лица иностранному государству для целей уголовного преследования в буквальном смысле определяет его судьбу, поэтому принятие первичного решения об экстрадиции должно быть прерогативой суда. Судебный порядок максимально обеспечит защиту прав и законных интересов каждого лица, в отношении которого ведется производство об экстрадиции.

1. Измайлова, П.Р. Институт выдачи в международном уголовном праве / П.Р. Измайлова // Тр. Ин-та гос. и права РАН. – 2010. – № 3. – С. 36–39.
2. Сафаров, Н.А. Экстрадиция в международном уголовном праве: проблемы теории и практики / Н.А. Сафаров. – М.: Волтерс-Клувер, 2005. – 416 с.
3. Волженкина, В.М. Выдача в российском уголовном процессе / В.М. Волженкина. – М.: Юрлитинформ, 2002. – 336 с.
4. Строганова, А.К. Экстрадиция в уголовном процессе Российской Федерации / А.К. Строганова. – М.: Изд-во «Щит-М», 2005. – 141 с.
5. Санташова, Л.Л. Решение вопросов экстрадиции преступников и передачи осужденных по законодательству некоторых стран Содружества Независимых Государств / Л.Л. Санташова, И.Н. Серякова, А.М. Смирнов // Государственная служба и кадры. – 2018. – № 3. – С. 102–104.
6. Кошкина, Д.А. Современные тенденции развития и совершенствования судебной процедуры экстрадиции лиц, совершивших преступления террористического характера, посредством ее унификации / Д.А. Кошкина // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. – 2017. – № 2. – С. 124–125.
7. Воронин, О.В. О понятии, содержании, типах, видах и сложившихся моделях экстрадиции / О.В. Воронин // Уголовная юстиция. – 2018. – № 11. – С. 37–40.
8. Вениаминова, А.Г. Институт экстрадиции как форма международно-правового сотрудничества Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства: дис… канд. юрид наук / А.Г. Вениаминова. – М., 2010. – 233 с.
9. Минкова, Ю.В. Институт выдачи преступников в международном праве / Ю.В. Минкова. – М.: Изд-во РУДН, 2002. – 86 с.
10. Шаргородский, М.Д. Выдача преступников и право убежища в международном праве / М.Д. Шаргородский // Вестник Ленинградского университета. – 1947. – № 8. – С. 24–29.
11. Rome Statute of International Criminal Court // International Criminal Court [Electronic resource] – Mode of access: https://www.icc-cpi.int/resource-library/Documents/RS-Eng.pdf/ – Date of access: 04.04.2019.

Толочко, О.Н. Экстрадиция в международном праве и в законодательстве Республики Беларусь / О.Н. Толочко // Юстиция Беларуси. – 2019. – №. 10. – С. 24–28.