«Личный закон» в международном частном праве: основополагающая категория или пятое колесо в системе коллизионного регулирования?

Теоретические вопросы, касающиеся категориального аппарата международного частного права, всегда были сложными и неоднозначными. Однако в контексте стратегического развития законодательной базы, а также эффективного и грамотного правоприменения определение системообразующих категорий является важной задачей юридической науки.

В этой связи представляется актуальным еще раз обратиться к проблеме определения статуса лица в международном частном праве в контексте категории «личного закона», как она понимается в специальной литературе и законодательстве.

Проблема определения статуса лиц в частноправовых отношениях международного характера не нова. Применительно к физическим лицам рассматриваемый вопрос освещался в трудах Л.Н. Галенской [1], С.В. Романова [2], Л.П. Ануфриевой [3; 4; 5], Г.Б. Базаева [6] и др. [7; 8; 9; 10, с. 195–220; 11, с. 219–264; 12, с. 110–144; 13; 14; 15; 16, с. 114–155; 17, с. 193–207] В отношении юридических лиц имеются работы А.М. Ладыженского [18], А.М. Городисского [19], В.Л. Суворова [20], Н.Ю. Ерпылевой [21], Л.П. Ануфриевой [3] и др.

Правовое положение лица в международном частном праве характеризуется посредством ряда доктринальных конструкций: личный статус, личный статут, личный закон, территориальный закон (закон местопребывания), закон гражданства, закон места жительства (домицилия), национальность (государственная принадлежность), национальный режим, правосубъектность, правоспособность, дееспособность, деликтоспособность и другие. Законодательное регулирование в этом вопросе довольно запутанно и в ряде случаев противоречиво.

Обилие правовых категорий, содержание которых с точностью не определено и которые используются для обозначения неких оттенков юридической действительности, часто свидетельствует о технических недостатках законодательного регулирования. В этом смысле институт лица в международном частном праве представляется довольно непрозрачным.

В соответствии с содержанием статьи 1104 ГК Республики Беларусь, правоспособность и дееспособность физического лица определяются его личным законом. При этом «иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Республике Беларусь гражданской правоспособностью наравне с гражданами Республики Беларусь, если иное не определено Конституцией, законами и международными договорами Республики Беларусь» [22]. Аналогично решен вопрос и в ст. 1196 ГК Российской Федерации: [23].

То есть, согласно указанным нормам, «определяется» гражданская правоспособность личным законом, но «пользуются» иностранные граждане ею наравне с отечественными. Так каким законом определяется в итоге правоспособность – гражданства или местопребывания? Как можно «французскую» правоспособность использовать так, чтобы это было «наравне с гражданами Республики Беларусь»?

Как справедливо отмечает Л.П. Ануфриева, «иностранные граждане, обладая определенным объемом правоспособности, которая предоставлена им собственным (отечественным) правопорядком, во время своего пребывания на территории другого государства не вправе ссылаться на тот объем правомочий, которыми они располагают в своем государстве. В то же время объем прав, которыми наделены иностранные граждане в другом государстве, зачастую может быть более значительным, нежели тот, который они имеют в своем отечестве» [4, c. 1]. В таком случае неясно, каково реальное содержание нормы ГК о том, что правоспособность лица определяется его личным законом.

На самом деле гражданская правоспособность лица в соответствующем государстве определяется не его «личным законом», а текущим статусом в данной конкретной стране. Максимальной гражданской правоспособностью обладают граждане государства; затем идут иностранцы, постоянно проживающие на его территории; гораздо меньше гражданских прав могут иметь временно проживающие иностранные граждане и лица без гражданства; еще меньше – временно пребывающие и, наконец, минимальный объем гражданской правоспособности у лиц, следующих через территорию данного государства транзитом. Соответственно, граждане одного и того же государства, например, ФРГ, имеют в Республике Беларусь правовой статус, определяемый (а) законодательством Республики Беларусь, и (б) различный для каждого из них в зависимости от целей нахождения на территории Республики Беларусь.

«Личный закон» – категория, известная классической доктрине МЧП, но получившая законодательное закрепление в ГК сравнительно недавно. По мнению Г.Б. Базаева, личный закон представляет собой основополагающую категорию МЧП, а принцип личного закона приобретает качества одного из основных начал международного частного права [6, c. 18].

Однако при ближайшем рассмотрении представление о личном законе как «одном из основных начал» кажется преувеличенным.
Прежде всего, сама конструкция «личного закона» базируется на довольно сомнительном тезисе о том, что, перемещаясь через границы, лицо «возит за собой» правовой статус, предоставленный ему собственным государством. Г.Б. Базаев, ссылаясь на Э. Рабеля, приводит в качестве «общепризнанного» положение о том, что вопросы, касающиеся личного статуса человека, должны всегда регулироваться одним и тем же правом, независимо от того, где этот человек может оказаться и где имели место факты, в результате которых такой вопрос возник [6, c. 18]. Однако далее автор приводит утверждение Дж. Чешира и П. Норта о том, что «не существует согласия по двум вопросам: какова сфера действия этого личного закона и что должно быть его критерием – домицилий или гражданство» и что «в Англии уже давно придерживаются мнения, что вопросы, касающиеся статуса, определяются законом домициля и что в широком смысле к ним относятся вопросы, касающиеся семейных отношений и семейного имущества» [6, c. 18](выделено мной – О.Т.).

Как уже отмечалось, понятие «личного закона» (lex personalis) присутствует в доктрине МЧП давно, и в первоначальном виде – как собирательный термин по отношению к нескольким самостоятельным коллизионным привязкам: закону гражданства, закону места жительства, закону места учреждения юридического лица и др., – вполне имеет право на существование.

Однако введение его в законодательный оборот, да еще в формулировке «личным законом физического лица считается…», – представляется нам неоправданным и даже вредным, поскольку на идейном, так сказать, уровне закрепляет незыблемость правового статуса, предоставляемого лицу в государстве гражданства или места постоянно проживания. На практике всё далеко не так. Гражданско-правовой статус лица (физического, юридического, иных категорий лиц) определяется, как правило, правом той страны, где лицо испрашивает защиту или иным образом вступает в гражданские отношения с иными субъектами. Данный вывод можно сделать, в том числе, проанализировав содержание § 1 Главы 75 (ст. 1103 – 1115) ГК Республики Беларусь (в российском ГК это глава 67, и др.). На самом деле случаев, когда в соответствующих вопросах будет применен личный закон, а не закон места заключения сделки, закон места причинения вреда или закон суда, не так много. Это:

1) определение дееспособности физического лица; при этом в отношении сделок и обязательств из причинения вреда – наиболее распространенные случаи – она всё-таки определяется законом места совершения сделки или места причинения вреда (законодательством Республики Беларусь, если речь идет о сделках и деликтах, совершенных на ее территории (ч. 3 ст. 1104);[1]

2) право на имя (ст. 1106) – с оговоркой «поскольку иное не вытекает из правил, предусмотренных частью второй пункта 2 и пунктом 4 статьи 18, статьями 1115 и 1132 настоящего Кодекса». Понятно, что полученное за рубежом имя сохраняется за соответствующим лицом, но все остальные вопросы – использование, защита, изменение и прочее – как раз подпадают под категорию «иное» и, соответственно, под право страны местопребывания или право страны суда;

3) опека и попечительство (ст. 1109) – однако при систематическом (комплексном) толковании статьи видно, что определяющим здесь все равно в итоге будет право страны, учреждение которой назначает опеку или попечительство;[2]

4) внутренние отношения юридического лица – с оговоркой «юридическое лицо не может ссылаться на ограничение… неизвестное праву страны, в которой … совершил сделку» (ч. 2 ст. 1112); кроме того, ст. 1113 устанавливает «национальный режим деятельности» для иностранных юридических лиц. В сочетании с общими правилами подсудности понятно, что случаи фактического применения лично закона для иностранных юридических лиц заведомо будут редкими.

Таким образом, тезис о том, что личный закон – это основополагающая категория МЧП, а принцип личного закона «приобретает качества одного из основных начал» не находит подтверждения. Наоборот, вопросы личного статуса, как правило, привязаны к праву страны местопребывания (деятельности), и лишь некоторые из них – к «личному закону».

С другой стороны, понятие «личного закона», логичное в качестве доктринального собирательного термина для ряда коллизионных привязок (закон гражданства, места учреждения, места жительства, местонахождения), – выглядит «пятым колесом» в тексте нормы закона.

Так, ст. 1103 «Личный закон физического лица» определяет его как:

– право страны, гражданство (подданство) которой это лицо имеет;

– право страны, с которой лицо наиболее тесно связано (при наличии двух и более гражданств);

– право Республики Беларусь (если лицо наряду с гражданством Республики Беларусь имеет гражданство (подданство) двух или более иностранных государств);

– право страны, в которой лицо постоянно проживает (при отсутствии гражданства);

– право страны, предоставившей убежище (в отношении беженцев).

В следующей статье 1104 гражданская правоспособность и дееспособность физического лица привязываются к личному закону. С точки зрения приведения нормы права к элементарному состоянию, т.е. к такой формулировке, которая прямо регулировала бы соответствующие отношения и не содержала бы отсылки к другой норме, отдельно расшифровывающей содержащиеся в ней понятия, вполне можно было записать: «гражданская дееспособность иностранного гражданина определяется законом страны, гражданство которой он имеет»; «гражданская дееспособность лица без гражданства определяется законом страны, на территории которой лицо постоянно проживает». То есть сформулировать коллизионную привязку непосредственно, не прибегая к дополнительному звену – «личному закону», которое, в свою очередь, расшифровывается целым рядом других понятий.

Как уже отмечалось, анализ § 1 гл. 75 ГК Республики Беларусь показывает, что «личный закон», в итоге, реально применяется практически только к вопросам дееспособности, причем с довольно существенными изъятиями.

Так, применение «личного закона» к отношениям опеки и попечительства (ст. 1109 ГК Республики Беларусь) в итоге сводится к определению возможности осуществления тех или иных юридических действий от имени подопечного. Соответственно, в отношении подопечного неизбежно должно учитываться право страны его гражданства (места жительства) – поскольку именно этим правом определяется его гражданская дееспособность; в отношении опекуна (попечителя) – право страны его гражданства (места жительства), поскольку он должен быть дееспособен взять на себя такие обязанности. Иными словами, объем нормы «гражданская дееспособность физического лица определяется…» (ч. 1 ст. 1104) уже включает в себя те отношения, которые регулируют п.п. 1 и 2 ст. 1109. Сама же процедура установления опеки или попечительства регулируется как раз не «личным законом», а правом страны, учреждение которой компетентно рассмотреть дело; этим же правом регулируются отношения опекуна (попечителя) и подопечного.

Из изложенного можно сделать вывод, что предлагаемое действующим ГК Республики Беларусь (равно как и ГК Российской Федерации) решение вопроса о статусе лиц в МЧП посредством категории «личный закон» является избыточным, вносит сумятицу и в ряде случаев не учитывает реалий (как, например, в вопросе правоспособности иностранцев).

Представляется, что определение личного статуса иностранцев в гражданском законодательстве – один из тех немногих случаев, когда прежние (советские) формулировки выглядят более приемлемыми, нежели новые. Так, согласно статье 557 ГК БССР 1964 г. (в ред. 1994 г.),[3]иностранные граждане «пользуются в Республике Беларусь гражданской правоспособностью наравне с гражданами РеспубликиБеларусь. Отдельные изъятия могут быть установлены законодательными актами».Никаких указаний на то, что гражданская правоспособность иностранцев определяется их личным законом, в статье 557 не содержалось. Аналогичное правило предусматривалось статьей 558 в отношении лиц без гражданства.

Что касается дееспособности, то статью 558.1 ГК БССР целесообразно привести полностью.

«Статья 558.1. Закон, применяемый к гражданской дееспособности иностранных граждан и лиц без гражданства.
Гражданская дееспособность иностранного гражданина определяется по закону страны, гражданином которой он является.
Гражданская дееспособность лица без гражданства определяется по закону страны, в которой он имеет постоянное место жительства.
Гражданская дееспособность иностранных граждан и лиц без гражданства в отношении сделок, совершаемых в Республике Беларусь, и обязательств, возникающих вследствие причинения вреда в Республике Беларусь, определяется по законодательству Республики Беларусь.
Постоянно проживающие в Республике Беларусь иностранные граждане и лица без гражданства могут быть признаны недееспособными или ограниченно дееспособными в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь» [24].

Такое решение вопроса представляется вполне исчерпывающим, а введение в законодательство целого ряда усложняющих и запутывающих правил, в числе которых и обсуждаемая конструкция «личного закона» – излишним. Кстати, возможность признания иностранца недееспособным или ограниченно дееспособным предусматривалась прежним ГК только в отношении постоянно проживающих в Республике Беларусь лиц. Такой подход представляется правильным, причем его целесообразно было бы распространить также на вопросы опеки и попечительства, признания лица безвестно отсутствующим и объявления его умершим. Ныне действующий закон, если толковать его буквально, не исключает возможности проведения соответствующих процедур в отношении иностранцев, временно пребывающих по тем или иным основаниям на территории страны, что не вполне правомерно, – во всяком случае, неправомерно в качестве общего правила.

В отношении юридических лиц ГК БССР содержал норму, согласно которой «Гражданская правоспособность иностранных предприятий и организаций при совершении сделок по внешней торговле и по связанным с ней расчетным, страховым и иным операциям определяется по закону страны, где учреждено предприятие или организация» (ч. 2 ст. 559).

Ныне действующее законодательство, как и в случае с физическими лицами, вводит понятие «личного закона», под которым понимает закон места учреждения юридического лица. Здесь вообще непонятна роль конструкции «личный закон», если она идентична понятию «закон места учреждения». Вполне достаточной представляется норма, согласно которой правосубъектность юридического лица, а также организации, не являющейся юридическим лицом, определяется законом страны, где это лицо учреждено.

Резюмируя сказанное, отметим, что в такой многообразной и сложной сфере как международное частное право законодатель должен быть особенно деликатным с терминологией и формулировками. Нагромождение без особой нужды коллизионных правил, излишняя детализация и тем более включение избыточной дублирующей терминологии вроде рассмотренного выше «личного закона» не способствует транспарентности и эффективности правового регулирования, а наоборот, создает почву для словесной эквилибристики и непредсказуемости судебного решения. Может быть, вместо увеличения без нужды объема соответствующего раздела ГК пришла пора упростить формулировки и вернуться к незаслуженно забытым коллизионным правилам старого ГК? Во всяком случае, преимущества ныне действующего раздела ГК о статусе лиц в МЧП (то же можно сказать и о вещных отношениях, и о целом ряде других вопросов, но об этом в другой раз), – представляются довольно сомнительными, а недостатки, выражающиеся в запутанности и двойственных подходах к решению элементарных вопросов, – вполне ощутимыми.

1. Галенская, Л.Н. Правовое положение иностранцев в СССР / Л.Н. Галенская. – М.: Международные отношения, 1982. – 159 с.
2. Романов, С.В. О теоретических основах правового регулирования статуса иностранцев в Российской Федерации / С.В. Романов // Московский журнал международного права. 1996. – № 2. – С. 32–40.
3. Ануфриева, Л.П. Иностранные юридические лица: правовое положение в Российской Федерации / Л.П. Ануфриева // Российская юстиция. – 1997. – № 2. – C. 44–50.
4. Ануфриева, Л.П. Международное частное право. В 3 томах. Т. 2. Особенная часть / Л.П. Ануфриева. – М.: БЕК, 2002. – 656 с.
5. Ануфриева, Л.П. Правовое положение иностранных физических лиц в РФ / Л.П. Ануфриева, Н.Г. Скачков // Российская юстиция. – 1997. – № 6, №7.
6. Базаев, Г.Б. Личный закон физического лица в международном частном праве: диссертация ... кандидата юридических наук: 12.00.03 / Г.Б. Базаев. – М., 2008. – 180 с. РГБ ОД, 61:08-12/347.
7. Кисиль, В.И. Правовой статус иностранцев в СССР / Кисиль В.И., Пастухов В.П. – Киев: Вища школа, 1987. – 137 с.
8. Ильинская, И.М. Гражданско-правовое
   положение иностранцев в СССР: учебное пособие / М.Н. Кузнецов, И.М. Ильинская, Д.И. Микеладзе. – М.: Изд-во Академии МВД СССР, 1981. – 102 с.
9. Лазарев, Л.Н. Иностранные граждане (правовое положение) / Л.Н. Лазарев, Н.И. Марышева, И.В. Пантелеева. – М.: Рос. право, 1992. – 320 с.
10. Международное частное право. Учебник / Под ред. Г. К. Дмитриевой. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Проспект, 2007. – 688 с.
11. Звеков, В.П. Международное частное право: учебник. 2-е изд. / В.П. Звеков. – М.: Юристъ, 2004. – 687 с.
12. Международное частное право. Учебник / Под ред. Н.И. Марышевой. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Инфра-М, 2004. – 532 с.
13. Богуславский, М.М. Международное частное право: учебник. – Изд. 5-е, перераб. и доп. / М.М. Богуславский. – М.: Юристъ, 2005. – 604 с.
14. Титов, А.А. Реализация конституционно-правового статуса иностранных граждан и лиц без гражданства на территории Российской Федерации / Трудова О.В., Титов А.А. // Московский журнал международного права. – 2008. – № 4. – С. 15–19.
15. Шерстобоев, О.Н. Законодательство о правовом положении иностранных граждан / О.Н. Шерстобоев // Российский юридический журнал. – 2008. – № 5. – С. 33–39.
16. Марышева, Н.И. Международное частное право: учебник / Н.И. Марышева. – М.: Волтерс Клувер, 2010. – 903 с.
17. Гетьман-Павлова, И.В. Международное частное право: учебник / И.В. Гетьман-Павлова. – М.: Эксмо, 2011. – 637 с.
18. Ладыженский, А.М. Теория национальности юридического лица в международном частном праве / А.М. Ладыженский // Сов. ежегодник международного права. 1964 – 1965. – М., 1966. – С. 57–63.
19. Городисский, А.М. Национальность юридических лиц и международный торговый оборот: автореф. дис. … канд. юрид. наук / А.М. Городисский. – М.: МГИМО, 1987. – 31 с.
20. Суворов, В.Л. Проблема определения личного статуса юридического лица и его государственной принадлежности в современном международном частном праве / В.Л. Суворов // Журнал международного частного права. – 1995. – № 3(9). – С. 3–12.
21. Ерпылева, Н.Ю. Правовой статус юридических лиц как субъектов международного частного права / Н.Ю. Ерпылева // Адвокат. – 2004. – № 12. – С. 98–106.
22. Гражданский кодекс Республики Беларусь от 7 декабря 1998 г. № 218-З // Национальный правовой интернет-портал Республики Беларусь. – Режим доступа: http://etalonline.by/?type=text&regnum=HK9800218#load_text_none_1_. – Дата доступа: 16.01.2016.
23. Гражданский кодекс Российской Федерации от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ // Консультант Плюс. – Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_9027/. – Дата доступа: 16.01.2016.
24. Гражданский кодекс Республики Беларусь 1964 г. (в ред. 1994 г.). – Минск: Амалфея, 1996. – 369 c.

[1] Согласно ч. 2 ст. 1197 ГК РФ, физическое лицо, не обладающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности. То есть, если лицо является дееспособным по праву места совершения сделки, недееспособность по личному закону не является аргументом, если только об этом не было заведомо известно при совершении сделки.
[2] Ч. 3 ст. 1109: «Правоотношения между опекуном (попечителем) и лицом, находящимся под опекой (попечительством), определяются по праву страны, учреждение которой назначило опекуна (попечителя). Однако если лицо, находящееся под опекой (попечительством), проживает в Республике Беларусь, применяется право Республики Беларусь, если оно более благоприятно для этого лица».
[3] Содержание ст. 562 ГК РСФСР было идентичным.

Толочко, О.Н. «Личный закон» в международном частном праве: основополагающая категория или пятое колесо в системе коллизионного регулирования? // Веснiк ГрДУ iмя Я. Купалы. Серыя 4. Том 6. Правазнаўства. – 2016. – № 3 – С. 79–87.