• +375 29 589 42 24

3.1. Место принципов и норм международного права в правовой системе Беларуси

Объективные социально-экономические процессы, коренным образом изменившие роль международного права в регулировании общественных отношений, произвели революционные изменения и в правовой системе Республики Беларусь, где международное право занимает все более заметное место.

Статья 8 Конституции Республики Беларусь устанавливает, что «Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им законодательства».[1] Гражданский кодекс Республики Беларусь (ст. 6) включил нормы международных договоров Республики Беларусь в систему действующего гражданского законодательства.[2]

Данные положения знаменуют кардинальный пересмотр системы регулирования общественных отношений по сравнению с системой советского права: Конституция СССР 1977 г. упоминала международное право лишь в контексте внешней политики Советского Союза, причем определяла закрытый перечень принципов международного права, которыми надлежит руководствоваться во внешних сношениях (гл. 4).[3] Как отмечает С.В.Бахин, «господствовавшее в советские времена настороженное отношение к международному праву сменилось открытым (на уровне Конституции) признанием того, что нормы международного права могут напрямую действовать на территории российского государства и, более того, часть из них входит в правовую систему РФ».[4] Однако принципиальное изменение законодательных формулировок не повлекло за собой адекватного изменения правоприменительной практики: до сих пор в Беларуси (в меньшей степени в Российской Федерации) место принципов и норм международного права в правовой системе четко не определено.

Таким образом, доктринальная проблема определения места принципов и норм международного права в национальной правовой системе продолжает оставаться актуальной. В частности, не ясно, какие именно принципы международного права Республика Беларусь признает приоритетными и, следовательно, обеспечивает соответствие им национального законодательства? Каким образом оценивается и обеспечивается соответствие национального законодательства указанным принципам? Применимы ли принципы международного права в случае экономического спора? Все ли нормы международных договоров Республики Беларусь включены в систему национального экономического законодательства? На эти и еще многие другие вопросы доктрине и практике еще предстоит ответить.

В целом, проблема определения места принципов и норм международного права в правовой системе Беларуси, очевидно, распадается на три взаимосвязанные составляющие. Во-первых, необходимо назвать указанные принципы или, по меньшей мере, очертить критерии их определения. Во-вторых, следует выявить формы их воздействия на систему национального законодательства, а также непосредственные регулятивные возможности в системе экономических отношений. В-третьих,следует определить специфику присутствия принципов и норм международного права в различных сферах экономических отношений.

Категория «принцип» является одной из фундаментальных в доктрине международного права. Неслучайно к ней обращались многие видные правоведы-международники: Г.И.Тункин,[5] Р.Л.Бобров,[6] В.М.Корецкий,[7] Э.А.Пушмин,[8] А.Н.Талалаев,[9]Л.Н.Галенская,[10] Л.П.Ануфриева,[11] В.С.Иваненко[12] и многие другие. При этом, как справедливо отмечает Л.Н.Галенская, «и в доктрине, и в законодательстве и в международных документах мало обращается внимания на чистоту использования термина «принцип» и им зачастую обозначают просто какие-то значимые правила поведения».[13]

Так, по мнению И.И.Лукашука, в международном праве есть различные виды принципов, в том числе и принципы-идеи: «к ним относятся идеи мира и сотрудничества, гуманизма, демократии и др. … Основной объем регулирующего действия принципы-идеи осуществляют через конкретные нормы, отражаясь в их содержании и направляя их действие».[14]И.С.Чабаева отмечает, что «принципы в науке международного права, включая и международное экономическое право, составляют основополагающие, руководящие его нормы».[15] А.И.Зыбайло определяет основные принципы международного права как «обобщенные общепризнанные правила поведения субъектов международного права, имеющие наиболее важное значение для обеспечения нормального функционирования всей системы международных отношений и решения международных проблем на определенном историческом этапе».[16]

В специальной литературе и нормативных источниках категория «принципы», по наблюдению Л.Н.Галенской, используется в самых различных вариациях: «принципы», «общие принципы», «основные принципы», «общепризнанные принципы», «фундаментальные принципы», «руководящие принципы» и др.[17] Нет знака равенства между «основными принципами международного права», «общими принципами права», «принципами juscogens» и т.д. В этой связи закономерен вопрос: какие именно принципы являются общепризнанными в смысле ст. 8 Конституции Беларуси и, следовательно, с ними должно сообразовываться национальное законодательство?

Основополагающими международными документами, фиксирующими принципы международного права как таковые, являются Устав ООН;[18] Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г.;[19]Заключительный акт СБСЕ 1975 г.[20] Применительно к международному экономическому праву в качестве такого документа выступает Хартия экономических прав и обязанностей государств, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 12 декабря 1974 г.[21] Названные акты призваны составить каркас системы международного права, его нравственно-правовое содержание. На указанных в них принципах «базируется взаимодействие субъектов в процессе создания и реализации норм международного права. Они пронизывают содержание всех существующих норм… Все другие нормы должны им соответствовать».[22]

Соответственно, каждая составная часть международного права несет в себе все эти принципы, развивая и дополняя их содержание применительно к предмету своего регулирования. Многие исследователи подчеркивают, что «к международным экономическим отношениям безусловно применимы соответствующие общепризнанные принципы международного права».[23] «Международное экономическое право наполняет экономическим содержанием общие принципы международного права, которые как бы продолжаются в специальных принципах МЭП», – полагает В.М.Шумилов.[24]

Вместе с тем, международно-правовая доктрина по-разному оценивает роль принципов в регулировании современных общественных отношений.

Например, В.М.Шумилов не без оснований отмечает, что выделение в составе международно-правовой системы блока основных принципов международного права – это традиция российской международно-правовой науки.[25] Во многих зарубежных работах эта тема просто отсутствует; не все юристы признают юридический и, тем более, императивный характер указанных принципов.[26] В таких условиях представление о высшей, особой юридической силе принципов международного права представляется преувеличенным уже в силу того, что она признается одними и отрицается другими участниками международных отношений.[27] Кроме того, требует формально-юридического обоснования тезис о том, что несоответствие какой-либо части правовой системы (института, нормы, правоприменительного акта и т.д.) принципам или принципу международного права влечет юридически определенные последствия.

Нам представляется, что понятие «принцип» в основополагающих международных документах раскрывается следующими важнейшими правовыми категориями.

Во-первых, «основные принципы международного права». Согласно букве Устава ООН и Декларации о принципах международного права 1970 г., государства обязаны «руководствоваться этими принципами в своей международной деятельности и развивать свои взаимоотношения на основе их строгого соблюдения».[28] Иными словами, общие принципы международного права, изложенные в Уставе ООН и Декларации, являются обязательными во внешнеполитической деятельности каждого государства. Несмотря на чрезвычайно тонкую грань между понятиями, все же представляется верным наблюдение Р.Л.Боброва о том, что есть внешнеполитические принципы, «которые государства стремятся воплотить в нормах международного права и которые условно можно назвать международно-правовыми принципами этих государств (в смысле позиций соответствующих государств по коренным вопросам, подлежащим регулированию международным правом)» и принципы самого действующего международного права, в том числе и основные.[29] По мнению Р.Л.Боброва, количество основных принципов международного права нельзя определить в виде одной неизменной цифры, оно зависит от степени обобщения некоторых сравнительно менее обобщенных принципов или, иначе, от степени раскрытия принципов более общих.[30] Нам представляется, что, изложенные в Уставе ООН и Декларации 1970 г. общие принципы, обязывая государства вести себя определенным образом в международных отношениях, безусловно являются общепризнанными принципами международного права в сфере внешней политики государств.[31] Категория же основных принципов международного права, несомненно включающая в себя названные принципы, «касающиеся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций», все же гораздо шире и содержит, помимо указанных, также и другие основные принципы, смысл которых в контексте конкретной международно-правовой проблемы может быть выведен из содержания соответствующих международных обычаев и конвенций.


Во-вторых, «общие принципы права, признанные цивилизованными нациями». Статья 38 Статута Международного суда ООН устанавливает, что суд вправе применять их наряду с международными конвенциями и обычаями. [32] Категория «общих принципов, признанных цивилизованным нациями» однозначно не совпадает с категорией принципов международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в трактовке Устава ООН и Декларации 1970 г.[33] «Общие принципы права» понимаются в литературе по-разному. Например, французский исследователь Ш.Руссо полагал, что под общими принципами права понимаются «принципы, которые общи юридическим системам различных цивилизованных государств», «принципы, общие внутреннему правопорядку и международному правопорядку», в конечном счете, «право вообще (du “droit” sans ?pith?te)», охватывающее как международное, так и внутреннее право.[34] По мнению А.Фердросса, общие принципы права – это сходные положения, лежащие в основе правовых систем «цивилизованных народов», при этом такими принципами являются «не все случайно совпадающие правовые нормы различных государств, а лишь те принципы права, которые покоятся на общих правовых идеях и могут быть перенесены в межгосударственные отношения».[35] Очевидно, что эти позиции в значительной мере расходятся с позициями некоторых советских авторов.[36] Тщательно исследовавший данную проблему Г.И.Тункин пришел к выводу, что «общие принципы права», это все же не особый «источник» международного права, а «общие национальным правовым системам и международному праву ненормативные положения, имеющие, однако, значение для применения норм действующего права; они складываются обычно в национальном праве (но ничто не мешает им складываться и в международном праве) и входят в международное право через договор или обычай».[37] Л.Н.Галенская также полагает, что «общие принципы права – это основа любого права, это положения, без которых не может быть права вообще, ни внутреннего, ни международного. В качестве примера таких принципов можно назвать обязательность правовых предписаний, ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение норм права, последующий правовой акт отменяет предыдущий и др.»[38] Такая трактовка, как представляется, приближает категорию «общих принципов права, признанных цивилизованными нациями», к категории «основных принципов международного права», если толковать последние расширительно. Принципы неприменения силы и угрозы силой, сотрудничества, мирного разрешения споров, невмешательства во внутренние дела, добросовестного исполнения обязательств и другие давно приобрели значение общих принципов права и находят свое место не только в международном публичном, но и в международном частном праве (что убедительно доказала Л.Н.Галенская[39]), а также в национальных правовых системах. Данные принципы в качестве общих принципов права наряду с принципами lexspecialisderogatgenerali (специальный закон отменяет общий), pactasuntservanda (договоры должны соблюдаться), nemoplusjuristransferrepotestquamipsehabet (никто не может передать другому больше прав, чем сам имеет) и др., абсолютно применимы к международным спорам по смыслу ст. 38 Статута Международного Суда ООН. В свою очередь общие принципы права, признанные цивилизованными нациями, в силу своего общего характера не могут не быть признанными в качестве основных принципов международного права.

Наконец, правовое значение принципов международного права раскрывается юридической категорией juscogens, которая была введена Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г. для определения легитимности заключаемых государствами международных договоров. Понятие juscogensопределяется статьей 53 Конвенции как императивная норма, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо.[40]

В том или ином варианте понятие juscogensприсутствует в доктрине международного права давно.[41] Однако нельзя сказать, что включение его в текст Венской конвенции было единодушно встречено специалистами. «В отличие от национального права, – писал Г.Шварценбергер, международное обычное право не содержит принципов juscogensили международной public policy, то есть норм, которые не могут быть изменены отдельными субъектами международного права путем соглашения».[42] Однако ограничение произвола сторон заключать между собой соглашения существует в любой правовой системе. «Трудно представить себе сообщество, состоит ли оно из индивидов или государств, право которого не устанавливает абсолютно никаких ограничений свободы договоров».[43]Неслучайно такие ограничения все же нашли отражение в Конвенции, хотя в ходе ее подготовки Комиссия международного права отказалась от попытки выработать перечень императивных принципов, указав, что этот вопрос не относится к праву договоров. Участвовавший в подготовке Конвенции Г.И.Тункин высказал мнение, что под действие рассматриваемой статьи, несомненно, подпадают неравноправные договоры.[44]

Как тогда, так и в настоящее время вопрос о юридической природе juscogensостается сложным. Следует согласиться с Г.И.Тункиным в том, что к ним должны быть отнесены основные принципы международного права, однако весь состав императивных принципов, очевидно, ими не исчерпывается. Императивные принципы – это нормы, которые могут быть выражены как в договоре, так и в обычае. При этом «императивные принципы не неизменны. Как все другие принципы и нормы общего международного права, они могут изменяться соглашением государств, договорным или обычным путем. Таким путем некоторые существенные принципы и нормы международного права могут приобрести характер императивных, могут возникнуть новые … императивные принципы и нормы. Некоторые моральные нормы могут стать императивными нормами»[45] и т.д. Таким образом, императивность (когентность) – это важнейшее качество принципов международного права, обеспечивающее легитимность международных договоров и, в конечном счете, всей практики международного общения.

Резюмируя изложенное, представляется обоснованным вывод о том, что установленная Конституцией Республики Беларусь легальная категория «общепризнанные принципы международного права», которым Конституция дает приоритет и гарантирует соответствие национального законодательства, учитывает названные понятия основных принципов международного права, общих принципов права, признанных цивилизованными нациями, а также правовую категорию jus cogens.

Юридические различия между этими понятиями в определенной мере отражаются на том значении, которое они имеют в системе национального права. После принятия соответствующих формулировок ст. 8 Конституции Республики Беларусь и ст. 15 Конституции Российской Федерации в специальной литературе неизменно подчеркивается необходимость уточнения понятий, содержащихся в названных формулировках.[46] Применительно к Республике Беларусь такое уточнение может иметь следующий смысл.

Внешнеполитическая практика Беларуси, включая все формы дипломатических сношений, участия в международных организациях и союзах, военная доктрина, государственная позиция по основополагающим вопросам международного строительства и т.д., – основывается на принципах, зафиксированных в Уставе ООН, Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г., Хартии экономических прав и обязанностей государств 1974 г., Заключительном акте СБСЕ 1975 г. Данный перечень не является исчерпывающим, поскольку основные принципы взаимодействия государств могут непосредственно вытекать из международных соглашений или обычаев, а также конкретизироваться и дополняться другими международными актами.

Национальное законодательство Беларуси должно в полной мере соответствовать общим принципам права. Как международно-правовая категория, категория общих принципов права представляет собой «золотой стандарт» цивилизованного права, который должен соблюдаться в правовой системе каждого государства. Немедленному устранению как несоответствующие «общепризнанным принципам международного права» в смысле ст. 8 Конституции должны подлежать, например, любые нормы, устанавливающие наказания без законных оснований, нормы, позволяющие не исполнять принятых обязательств, нормы, дискриминирующие субъектов права по расовым, национальным, религиозным и другим признакам, нормы, ограничивающие судебную защиту субъективных прав и т.д.

Кроме того, заключаемые Республикой Беларусь международные договоры не должны противоречить императивным принципам международного права (juscogens), в качестве которых рассматриваются не только названные выше основные принципы международного права,[47] но и такие, как, например, принцип свободы морей, принцип свободы торговли, принцип неприкосновенности дипломатических представительств, принцип охраны окружающей среды и др.

Таким образом, представляется корректным проводить различие в трактовке «общепризнанных принципов международного права» в разных юридических сферах. Такой подход не противоречит ни правовому, ни идейно-нравственному смыслу категории принципов, поскольку в содержательном выражении все ее составляющие схожи. При этом он позволяет юридически грамотно применять соответствующие принципы международного права в национальной правовой системе.

Теперь, сообразно непосредственному предмету настоящего исследования, необходимо рассмотреть проблему принципов международного экономического права. Несмотря на то, что в этой области наработан значительный материал (достаточно назвать фундаментальные работы С.А.Войтовича,[48] В.М.Шумилова,[49] Г.М.Вельяминова,[50] А.А.Ковалева,[51] И.В.Зенкина[52] и др.[53]), – нельзя сказать, что названная проблема получила удовлетворительное доктринальное разрешение.

Большинство исследователей отмечают, что понятие принципов международного экономического права является видовым по отношению к понятию принципов международного права: «к международным экономическим отношениям безусловно применимы соответствующие общепризнанные принципы международного права».[54] Однако «применительно к международной экономической системе важно иметь в виду прежде всего экономическую составляющую общих принципов МП», – полагает В.М.Шумилов. Исходя из этого тезиса, В.М.Шумилов дает трактовку каждого из основных принципов применительно к экономической сфере отношений, причем трактовку, с нашей точки зрения, достаточно вольную, и к тому же в значительной мере опровергающую первоначальную посылку о том, что основные принципы международного права безусловно действуют в международном экономическом праве. Например, в отношении принципа неприменения силы автор указывает, что он подразумевает запрет на применение вооруженной силы; вопрос же о «неприменении экономической силы «остается открытым и наиболее проблемным в современной международной экономической системе».[55] В отношении принципа невмешательства во внутренние дела, соответственно, указывается, что «видами прямого экономического вмешательства могут служить экономические блокады, отказ от крупных программ экономической помощи, предпринимаемых с целью принуждения, подчинения своим интересам суверенных прав другого государства».[56]

Не ограничиваясь «экономическим» толкованием основных принципов международного права, многие исследователи идут еще дальше и формулируют специальные отраслевые принципы международного экономического права, состав которых различен у каждого автора.

Так, по М.М.Богуславскому к принципам международного экономического права относятся: принцип развития международных экономических и научно-технических отношений между государствами, принцип экономической недискриминации, принцип свободы выбора форм организации внешнеэкономических связей, принцип неотъемлемого суверенитета государств над своими естественными ресурсами и экономической деятельностью, принцип наибольшего благоприятствования и принцип национального режима.[57] По мнению Г.М.Вельяминова, к категории принципов международного экономического права следует отнести принцип недискриминации, принцип наиболее благоприятствуемой нации, принцип национального режима, принцип взаимной выгоды, принцип преференциального режима.[58] В.М.Шумилов называет принципы обеспечения государствами честной конкуренции в международной экономической системе, свободы выбора форм организации внешнеэкономических связей, экономической недискриминации, принцип наибольшего благоприятствования, принцип национального режима.[59] По мнению И.П.Блищенко и Ж.Дориа, есть все предпосылки для формирования «принципа уважения экономического суверенитета государств, призванного обеспечить эффективную защиту суверенных интересов всех государств безотносительно к силовым экономическим возможностям каждого»[60] и др. Кроме того, имеются разработки по принципам международного торгового права,[61] международного инвестиционного права,[62] международного трудового права[63] и т.д.

Общим для всех приведенных позиций является, по нашему мнению, то, что указанные принципы специальных отраслей международного права в меру своей «специализации» все более отдаляются от классического понимания принципов международного права как общеобязательных нормативных предписаний и приближаются к традиционной для теории права трактовке принципов как основных идей, которые выражают «дух», цели, идеалы, «устои обслуживаемых правом явлений и происходящих процессов».[64] С этих (общетеоретических) позиций принципы права выводятся из общего смысла действующего законодательства, при этом выявление и уяснение основополагающих принципов правового регулирования в требуемой сфере лежит в истоке создания новых нормативных актов.[65] То есть из категории «сущего» (правила поведения строгой нормативной обязательности) принципы права переводятся таким образом в категорию «должного», т.е. идеальной, наилучшей модели регулирования отношений в соответствующей сфере.

Именно такими выглядят, например, принципы «обеспечения государствами честной конкуренции в международной экономической системе», «свободы выбора форм организации внешнеэкономических связей», «экономической недискриминации», «наибольшего благоприятствования», «национального режима». Ни один из названных принципов, очевидно, не имеет сегодня строгой нормативной обязательности. Например, принцип наибольшего благоприятствования сводится на нет системой преференций; национальный режим предоставляется не общей нормой международного права, а государством и только в некоторых областях экономической деятельности и т.д. Эти и иные называемые в качестве принципов международного экономического права идеи, очевидно, не относятся к общеобязательным принципам международного права. Ни один из них не подпадает под категорию основных принципов международного права, поскольку отсутствует обязывающий источник соответствующего уровня (универсальная конвенция, обычай, документ, сопоставимый с Декларацией принципов 1970 г. или Хартией экономических прав и обязанностей государств 1974 г.). Вряд ли названные принципы приобрели сегодня уровень общих принципов права, признанных цивилизованными нациями, отступление от которых придает противоправный характер любому международному или национальному акту. И ни один из них не отвечает критериям juscogens.

Очевидно, что современное международное право пока не вышло на уровень системных обобщений, позволяющих регулировать мировые экономические отношения в целом. Как только данная задача будет решена, т.е. как только появятся принципы международного экономического права когентного уровня, можно будет говорить о предоставлении им приоритетов и общеобязательности в национальной правовой системе.

Таким образом, вопрос о формировании специальных принципов международного экономического права остается открытым. Решение его зависит, не в последнюю очередь, от доктринального подхода к самой категории «специальные принципы» в международном праве. К сожалению, фундаментальные работы по теоретическим проблемам специальных отраслевых принципов международного права практически отсутствуют. Данный пробел в теории международного права обусловил ситуацию, при которой категория специальных принципов используется в рамках отдельных отраслей и институтов международного права «по умолчанию»: предполагается, что отдельные подразделы международного права снабжены особыми специальными принципами, трактуемыми достаточно свободно.[66] В большинстве исследований критерии отнесения той или иной правовой идеи к специальным принципам данной отрасли международного права не раскрываются, а сами принципы формулируются авторами как обобщения некоторых тенденций развития соответствующей отрасли или как идеал, к которому следует стремиться в той или иной сфере (например, «принцип обеспечения безопасности международной гражданской авиации»[67]). Как уже отмечалось, такая трактовка не вполне согласуется с общей концепцией принципов международного права и не отвечает пониманию специальных принципов как видовой категории по отношению к общим принципам международного права.

Вместе с тем, если под специальными принципами понимать основополагающие идеи, составляющие фундамент правового регулирования данной сферы международных отношений, то вышеназванные принципы развития экономических и научно-технических отношений между государствами, экономической недискриминации, наибольшего благоприятствования, национального режима,обеспечения честной конкуренции, уважения экономического суверенитета государств, действительно, важны для гармоничного развития международного экономического права.

И все же завершением формирования системы специальных принципов международного экономического права должно стать единообразное закрепление на международном уровне основы, общей концепции правового регулирования международных экономических отношений, а не просто свода правилв этой области.

Значительный вклад в решение данной проблемы внесли принятые резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН в 1974 году Декларация об установлении нового международного экономического порядка и Хартия экономических прав и обязанностей государств, в которых была сформулирована современная указанным документам концепция справедливого экономического мироустройства.

Однако правовая оценка этих документов в контексте проблемы принципов международного экономического права неоднозначна. С одной стороны, по Уставу ООН резолюции Генеральной Ассамблеи имеют рекомендательный характер. Вместе с тем, как совершенно справедливо отмечает С.В.Бахин, необходимо учитывать обстоятельства их принятия: «Поскольку позиции развитых и развивающихся стран были диаметрально противоположны, и о быстрой разработке международного договора при существующих разногласиях не могло быть и речи, необходимые правоположения были облечены в форму резолюций Генеральной Ассамблеи ООН. Правомерность подобного подхода подчеркивается и западными специалистами».[68] Принятие Декларации 1974 г., Хартии 1974 г. и ряда других документов, как отмечает С.В.Бахин, было вынужденной уступкой со стороны развитых стран в условиях мощного антиколониального движения. Позднее развитые страны попытались дезавуировать согласованные в 1974 г. положения, ссылаясь на то, что они не трансформировались в нормы международного права. «Подобная упрощенная трактовка положений Декларации 1974 г. и Хартии 1974 г. не может не вызвать возражений... Правила, включенные в эти документы, неоднородны по своему правовому статусу. Часть из них перекочевала в Декларацию 1974 г. и Хартию 1974 г. из других международных документов, приобретя нормативный характер еще до упоминания в Декларации 1974 г. и Хартии 1974 г. Другие превратились в нормы международного права позднее (будучи закреплены в международных договорах, либо приобретя статус международного обычая). Наконец, третью группу составляют положения, которые изначально носили декларативный характер… К числу последних, к примеру, можно отнести включенный в Хартию 1974 г. принцип «отсутствия стремления к гегемонии и сферам влияния».[69]

Таким образом, в Декларации об установлении нового международного экономического порядка 1974 г. и Хартии экономических прав и обязанностей государств 1974 г. закреплен ряд важных принципов международного права, относящихся к сфере экономического сотрудничества. Вместе с тем, нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что за прошедшие четыре десятилетия мировое сообщество так и не приняло документа о принципах международного экономического права, нормативная обязательность которого не ставилась бы под сомнение. Наконец, исторические условия принятия названных документов (крушение колониализма и обретение независимости рядом государств) обусловили их главный лейтмотив – преференциальный режим для бывших колоний. С тех пор в международной экономической системе произошли тектонические сдвиги, выдвинувшие на передний план иные проблемы и приоритеты. Уже в силу этого вряд ли можно говорить о том, что современное международное экономическое право строится или должно строиться на принципах документов 1974 года.

Таким образом, специальные принципы международного экономического права, призванного регулировать основополагающие отношения в сфере международного экономического сотрудничества, на текущий момент окончательно не сформированы. Вместе с тем к международным экономическим отношениям в полной мере применяются общие принципы международного права и общие принципы права, которым в соответствии со ст. 8 Конституции Беларуси обеспечивается приоритет и соответствие национального законодательства.

Далее, как уже указывалось, помимо общепризнанных принципов международного права, в национальную правовую систему Беларуси включенынормы международных договоров Республики Беларусь.Их статус в национальном праве, очевидно, отличается и от статуса норм национального законодательства, и от статуса общепризнанных принципов международного права. Вопрос о месте норм международных договоров в национальной правовой системе подробно анализировался в литературе,[70] и ясности здесь гораздо больше, чем в случае с принципами международного права.

Очевидно, следует проводить различие между нормами международного права и нормами международных договоров. В приведенном выше тексте ст. 6 ГК Республики Беларусь, а также в других законодательных актах речь идет именно о нормах международных договоров Республики Беларусь, вступивших в законную силу. В этом белорусское законодательство расходится с принятой в Российской Федерации формулой «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы».[71] Понятие нормы международного договора однозначно ?же понятия нормы международного права, которая может быть зафиксирована не только в международном договоре, но и в ином источнике. Из буквального толкования приведенных выше формулировок системообразующих актов национального законодательства Республики Беларусь (ст. 8 Конституции, ст. 6 ГК и аналогичные им положения иных законодательных актов) может последовать вывод о том, что в национальной правовой системе Беларуси применяются только нормы международных договоров Республики Беларусь, но не иные нормы международного права. Однако это не совсем так. Как было показано выше, нормы международного права действуют в условиях государственно-организованного человеческого общества, и их реализация помимо национальных государств практически невозможна. Нормы международного права независимо от источника их фиксации (международный договор, обычай, прецедент и др.) в той или иной форме имплементированы в национальные правовые системы и Республика Беларусь не является исключением из этого общего правила. Однако имплементация норм международного права далеко не всегда сопряжена с введением их в национальное законодательство (подробнее об этом в разд. 3.2 и 3.3).

Вопрос о соотношении норм международного и внутригосударственного права в международно-правовой литературе иногда рассматривается в контексте дуалистического и монистического подходов. Хотя монизм и дуализм считаются многими современными учеными устаревшими и не отражающими реальности, тем не менее, они остаются двумя магистральными направлениями развития международно-правовой доктрины: монизм – как теория о том, почему международное право применяется во внутригосударственной правовой системе, а дуализм – как теория о том, почему такое применение невозможно. Подробный анализ и содержательная критика названных доктринальных направлений не входит в предмет настоящего исследования. Однако с нашей точки зрения, дуалистически строгая градация правовой системы на международную и внутригосударственную, во-первых, непрагматична, а во-вторых, не вполне соответствует сложившемуся правопониманию и юридической, в том числе законодательной, практике. Право как социальный феномен не может быть строго разделено на противолежащие части. В государственно-организованном обществе правовыми являются нормы, принятые, санкционированные и обеспечиваемые государством. При этом для конкретного государства не может быть различных правовых систем – для «внутреннего» и «внешнего» употребления. Любые действия государства облекаются в правовую форму, независимо от того, идет ли речь об участии в международных договорах и организациях, либо об обеспечении исполнения принятых на себя обязательств, либо о регулировании отношений с иностранным элементом, либо о правовом регулировании внутренних отношений. Участие государства в международных отношениях невозможно без использования институтов национального права, точно также немыслима без национального права любая форма исполнения международных обязательств. С этой точки зрения международные соглашения соответствующего государства составляют единое целое с его внутренним правом. Все составные части единой правовой системы взаимосвязаны, непротиворечивы и имеют безусловную юридическую силу на территории государства, хотя каждая из них, как и любая часть правовой системы, имеет свои особенности, иерархию, коллизии и правоприменительные трудности, которые, впрочем, вполне устранимы в процессе развития и совершенствования права. Иной подход, по нашему мнению, ведет к неприемлемым с практической точки зрения выводам.

Так, Е.Т.Усенко, С.В.Черниченко, Б.Л.Зимненко проводят строгую границу между внутригосударственным и международным правом. По мнению С.В.Черниченко, «не может быть какой-либо части международно-правовой системы, «вмещающейся» во внутригосударственную правовую систему или существующей вне норм международного права».[72] Б.Л.Зимненко также подчеркивает, что «нормы международного права и нормы внутригосударственного права представляют собой элементы различных правовых порядков.[73] При таком подходе вопрос о том, каким образом реализуются нормы международного права (ведь ни одна из них не может быть реализована без участия конкретных национальных государств), решается путем достаточно сложных теоретических построений.

«Нужно внести ясность в понятие «применение норм международного права во внутригосударственной сфере, – пишет С.В.Черниченко. – …Иногда его используют для того, чтобы сказать, что нормы международного права проникают в пределы внутренней компетенции государств; иногда для того, чтобы обозначить пространственные границы международного права, что совсем непонятно. …По всей вероятности, обсуждая проблему соотношения международно-правовой и внутригосударственной правовых систем, правильным будет говорить… о невозможности регулировать внутригосударственные отношения при помощи международного права. Физически межгосударственные отношения, регулируемые международным правом, могут проникать на территорию государств. Они не перестают быть межгосударственными и не начинают регулироваться внутригосударственным правом. С другой стороны, внутригосударственные отношения, безусловно, могут проникать за пределы территории государства и регулироваться внутригосударственным правом».[74]

Для того чтобы соединить международное и внутригосударственное право (а без этого никак не обойтись), сторонникам данной позиции приходится прибегать к достаточно громоздким схемам. С.В.Черниченко разграничивает внутригосударственное и национальное право, а также внутригосударственную и национальную правовую систему. Понятие внутригосударственного права, с его точки зрения, шире понятия национального права, и включает в себя «нормы (и установки), которые не охватываются национальной системой права, не входят в его строение».[75] Образовавшийся зазор между национальной и внутригосударственной правовыми системами заполняется нормами, регулирующими отношения с иностранным элементом и транснациональные отношения. Тогда уместен вопрос: какое значение такая постановка вопроса имеет для правоприменения? Должен ли суд, иной правоприменительный орган проводить различие в применении норм «национального» и «внутригосударственного» права? Должен ли он, например, отдавать предпочтение первому или второму? Если такого различия для практического действия права нет, то под сомнением целесообразность такого разграничения. Если же оно есть, то такое разграничение есть «второй этаж» проблемы дуалистического разграничения международной и национальной правовой систем.

При этом нормы международного права, включая нормы международных договоров, в соответствии с таким подходом не включаются ни во «внутригосударственное», ни в «национальное» право. Следовательно, возникает необходимость конструирования «механизмов «стыковки» международного и внутригосударственного права, а также международно-правовой и внутригосударственной правовой систем».[76] Очевидно, о «стыковке» с национальным правом в таком контексте речь уже не идет. «Не стоит надеяться, – справедливо отмечает сам автор, – что удастся найти общеприемлемые термины для обозначения как самого процесса, так и разновидностей механизма, в которых он проявляется… Выбор терминов во многом зависит от личных предпочтений того или иного автора. Термин «трансформация»…, несомненно, условен, так как нормы международного права не преобразуются в нормы внутригосударственного права. Он лишь говорит об «аккомпанирующих» нормам международного права нормах внутригосударственного права. Но он ничуть не хуже термина «имплементация», который, может быть, даже более двусмысленен, поскольку… в равной степени используется и дуалистами, и монистами, которые наделяют его разным смыслом».[77] Сам С.В.Черниченко отдает предпочтение терминам «инкорпорация» и «отсылка». К сожалению, в рамках данной работы вряд ли возможно детально рассмотреть эту интересную в научном отношении концепцию. Отметим только, что она достаточно дискуссионна, и, несомненно, излишне громоздка. Для иллюстрации приведем еще одно положение. Трактуя норму Конституции России о месте общепризнанных принципов и норм международного права в правовой системе России в дуалистическом ключе, автор отмечает: «Важно то, что при расхождении между правилами международных договоров России и ее законов применяются правила международного договоров. Не нормы договоров, а правила… Внешняя сторона правил договоров, оставаясь словесным выражением правил договора, в то же время становится и внешним выражением правил, инкорпорированных в российское законодательство из международных договоров, т.е. ставших частью словесного выражения норм уже российского права» (курсив С.В.Черниченко – О.Т.).[78] Очевидно, только посредством такой конструкции возможно с дуалистических позиций разнородности международного и внутреннего права объяснить феномен его фактического присутствия в правовой системе государства.

Заслуживает внимательного отношения аргумент сторонников дуализма о том, что международное право (его «стандарты») может использоваться как идеологическое средство расшатывания и даже разрушения государственно-правовой системы страны (Е.Т.Усенко).[79] Действительно, международное право на всех этапах своей эволюции отражало не столько «согласованные воли» всех участников межгосударственного общения, сколько волю или воли тех государств, которые доминировали на международной арене в экономическом и военно-политическом плане. В этой связи белорусский автор А.Г.Тиковенко отмечает, что «характер взаимоотношений внутреннего права Беларуси с международным правом следует определять не столько исходя из существующих теоретических формально-юридических конструкций, идеализирующих международно-правовые отношения, сколько с учетом реальной международно-правовой жизни, не всегда учитывающей суверенную волю малых государств, участия в ней Республики Беларусь, с определения той роли, которую республика играет в процессе формирования и реализации норм международного права. Отступление от этого положения не будет способствовать укреплению суверенитета Беларуси, ее правовой системы».[80]

Проблема потенциально возможного негативного влияния международного права на правовую систему государства, с нашей точки зрения, существует, однако она не должна преувеличиваться. Во-первых, в законодательстве Беларуси присутствует лишь часть имеющихся в международной правовой системе норм, а именно то, что выше было охарактеризовано как общепризнанные принципы международного права и нормы заключенных Республикой Беларусь международных договоров. В этой связи негативное влияние международного права, если и возможно, то целиком лежит «на совести» государства, добровольнопринявшего на себя определенные обязательства. Точно также оно (государство) может негативно воздействовать на свою правовую систему и самостоятельно. В практическом плане проблема решается путем создания в национальном праве механизмов, не допускающих участия государства в международных соглашениях, негативно сказывающихся на его правовой системе. Данная практическая задача давно поставлена и с той или иной степенью эффективности решается в праве каждого государства. В Республике Беларусь, в частности, в такой механизм включены нормы, регламентирующие порядок подписания и ратификации международных договоров, нормы о конституционности участия в международных договорах и организациях, система контроля Конституционного суда за заключаемыми международными договорами и т.д. В такой ситуации риск сведен к обычному риску законодательных ошибок и уменьшается по мере совершенствования названных механизмов.

Что касается места норм международных договоров в правовой системе Беларуси, то в настоящее время рядом законодательных актов они введены непосредственно в состав действующего на территории Беларуси права.

Как уже отмечалось, ст. 8 Конституции 1994 г. закрепила следующую формулировку: «Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им законодательства. Республика Беларусь в соответствии с нормами международного права может на добровольной основе входить в межгосударственные образования и выходить из них. Не допускается заключение международных договоров, которые противоречат Конституции».

Данная формулировка, не содержащая указания на приоритет норм международного права или, по крайней мере, норм международных договоров Республики Беларусь, была сохранена при последующих двух редактированиях Конституции в 1996 и 2004 годах. В то же время уже в 1998 году Закон о международных договорах закрепил, что «общепризнанные принципы и нормы международных договоров Республики Беларусь, вступивших в силу, являются частью действующего на территории права» (ст. 15), а в 1999 г. в данном Законе добавилось положение о том, что «нормы права, содержащиеся в международных договорах Республики Беларусь, вступивших в силу, являются частью действующего на территории Республики Беларусь законодательства, подлежат непосредственному применению, кроме случаев, когда из международного договора следует, что для применения таких норм требуется издание внутригосударственного акта».[81] Впоследствии аналогичное правило было закреплено в Законе о нормативных правовых актах.[82] Тем не менее, законодатель сохранил конституционный статус только для положения о приоритете принципов (не норм), причем в контексте обеспечения соответствия им внутреннего законодательства, а не в контексте непосредственного применения.

Поскольку при двух редактированиях Конституции ее формулировка не изменилась, и вопрос о месте норм международного права (или норм международных договоров) все же остался за рамками, можно предположить, что дифференциация в конституционных подходах к принципам и нормам международного права есть принципиальная позиция белорусского законодателя.

Данный вывод подтверждается тем, что в отношении норм международных договоров по настоящее время в белорусском праве сохраняется ситуационный подход: в разных отраслевых кодификационных актах и в отдельных законах содержатся разные формулировки.

Например, в Гражданском процессуальном кодексе закреплено положение о том, что «судопроизводство по гражданским делам регулируется Конституцией, настоящим Кодексом и другими законодательными актами Республики Беларусь» (ст. 2). В то же время согласно ст. 543 «если международным договором Республики Беларусь установлены иные правила, чем те, которые содержатся в законодательстве о гражданском судопроизводстве Республики Беларусь, применяются правила международного договора Республики Беларусь». Однако статья 543 помещена в раздел «Международный гражданский процесс», из чего для правоприменителя следует однозначный вывод о том, что международный договор не только имеет приоритет, но и вообще применяется лишь в судопроизводстве по делам с участием иностранных граждан и юридических лиц .[83]

Иной подход принят в Хозяйственном процессуальном кодексе (ст. 5): «Судопроизводство в хозяйственных судах регулируется Конституцией Республики Беларусь, настоящим Кодексом, законами Республики Беларусь, декретами и указами Президента Республики Беларусь, а также международными договорами Республики Беларусь».[84] Таким образом, возможность применения международных договоров теоретически не отрицается Хозяйственным процессуальным кодексом также и в делах внутреннего характера.

В других законодательных актах можно встретить, с некоторыми вариациями, три подхода:

– либо в законе констатируется, что международные договоры Республики Беларусь считаются частью законодательства в соответствующей сфере без установления правила приоритета (например, статья 2 Закона о противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции: «Антимонопольное законодательство в Республике Беларусь состоит из настоящего Закона и других актов законодательства, а также международных договоров, участницей которых является Республика Беларусь»);[85]

– либо устанавливается приоритет норм международного договора (например, статья 2 Закона об основах транспортной деятельности: «Если международным договором Республики Беларусь установлены иные правила, чем те, которые содержатся в настоящем Законе, то применяются правила международного договора»);[86]

– либо соответствующая статья закона содержит оба положения: то, что международный договор Республики Беларусь считается актом ее законодательства в соответствующей сфере и то, что в случае расхождения норм закона и договора применяются правила международного договора (например, статья 6 Инвестиционного кодекса: «Отношения, связанные с осуществлением инвестиционной деятельности на территории Республики Беларусь, регулируются настоящим Кодексом, иными актами законодательства Республики Беларусь, в том числе международными договорами Республики Беларусь, а также инвестиционными договорами с Республикой Беларусь. Направление инвестиций юридических и физических лиц Республики Беларусь на территорию иностранных государств регулируется настоящим Кодексом, иными актами законодательства Республики Беларусь, в том числе международными договорами Республики Беларусь, а также законодательством государства, на территории которого осуществляется инвестиционная деятельность. Если международным договором Республики Беларусь, вступившим в силу, установлены иные нормы, чем те, которые предусмотрены настоящим Кодексом и иными законодательными актами Республики Беларусь, то применяются нормы международного договора»).[87]

Есть еще один подход, принятый в Трудовом кодексе, однако он нехарактерен и обусловлен, очевидно, какими-то особыми соображениями именно применительно к трудовому законодательству. Часть 3 статьи 8 ТК гласит, что нормы Конвенций МОТ, заключенных Республикой Беларусь, применяются постольку, поскольку соответствующие отношения не урегулированы национальным трудовым законодательством.[88] Наша позиция по данной норме Трудового кодекса изложена в разд. 2.2.

Таким образом, в целом действующее право Республики Беларусь, как отмечает Л.В.Павлова, «провозглашает не только верховенство норм международного права, но и возможность их прямого действия на территории страны и использования в правоприменительной практике судов».[89]Однако фактом остается отсутствие единого законодательного подхода к определению места норм международных договоров в правовой системе. Такая ситуация, с одной стороны, может быть вопросом несовершенства правовой системы. Но с другой стороны, факт, что на протяжении почти двадцати лет единый, достойный конституционного статуса, подход так и не был выработан (вряд ли законодательные институты не видят разноголосицы нормативных актов в вопросах взаимоотношений с международным правом), наводит на мысль о том, что законодательство Беларуси все же целенаправленно дифференцирует позиции в зависимости от конкретной сферы общественных отношений, в которой стоит вопрос применения международных норм. Возможно, на данный момент речь идет о наработке практики работы с международными договорами, которая позволила бы выйти на обобщающие выводы. Дифференцированный подход, с одной стороны, позволяет снизить риски, о которых говорилось выше. С другой стороны, он гораздо более строг в вопросе обязательности норм международного права для правоприменителя. Включение соответствующей нормы в конкретный законодательный акт, а не в технические законы о международных договорах и нормативных правовых актах, не оставляет суду места для сомнений в применимости нормы международного договора к соответствующей группе отношений (инвестиционных, внешнеторговых, банковских и т.д.).

Вполне оправданным представляется и подход законодателя к общепризнанным принципам международного права. Формулировка статьи 8 Конституции снимает с белорусского правоприменителя проблемы, которые, в частности, много лет решаются в российской правовой системе. Л.В.Павлова относит Российскую Федерацию к числу государств, признающих любые нормы международного права частью национальной правовой системы, называя в том же ряду такие государства как Греция, Молдавия, Южная Корея, Грузия.[90] В российской доктрине международного права конституционная формулировка части 4 статьи 15 часто критикуется за неоправданную широту. Одновременно множатся и усложняются предлагаемые правоведами концепции механизма реализации международного права в правовой системе (различные варианты концепции самоисполнимости и несамоисполнимости, трансформации, имплементации, инкорпорации, отсылки и т.д.), что, в свою очередь, дезориентирует правоприменителя. Вопрос о применении судами общих принципов международного права вообще весьма расплывчат. Не слишком прояснил ситуацию и Пленум Верховного суда Российской Федерации, который своим постановлением от 10 октября 2003 года № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров» попытался сориентировать суды, назвав (с оговоркой «в частности») два принципа: принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств.[91]

Подход, предлагаемый Конституцией Беларуси, снимает с повестки дня вопрос о применении судами общепризнанных принципов международного права. Одновременно он задает нравственные и идейные параметры развитию национального законодательства, закрепляя обеспечение его соответствия принципам международного права. Надо сказать, что данное положение Конституции не является мертвым, оно практически работает в законодательном процессе. Приоритет общепризнанных принципов международного права закреплен в Законе о нормативных правовых актах в качестве основного принципа нормотворческой деятельности. Каждый законопроект проходит экспертизу на соответствие общим принципам международного права, что осуществляется, во-первых, путем согласования готовящихся законопроектов с Главным договорно-правовым управлением МИД Республики Беларусь, во-вторых, специальными процедурами Конституционного Суда Республики Беларусь.

Так, согласно ст. 5 Закона о Конституционном Суде 1991 г. в компетенцию Суда входит проверка соответствия законов, декретов и указов Президента, международных договорных и иных обязательств Республики Беларусь, актов межгосударственных образований, постановлений правительства, актов Верховного и Высшего Хозяйственного Судов, Генерального прокурора, а также актов любых других государственных органов, не только Конституции, но и ратифицированным Республикой Беларусь международно-правовым актам.[92] Декретом Президента от 26 июня 2008 г. № 14 Конституционному Суду было поручено осуществление обязательного предварительного контроля конституционности всех законов, принимаемых Национальным собранием до подписания их президентом, а также международных договоров до выражения согласия Беларуси на их обязательность.[93] По смыслу ст. 8 Конституции конституционность закона предполагает, в том числе, соответствие его общепризнанным принципам международного права.

Особый правовой режим, как было уже сказано, имеют нормы международного права, не являющиеся нормами международных договоров. Общеправовые (юридико-технические) законы, в частности, Закон о нормативных правовых актах, не содержат на этот счет никаких указаний. Вместе с тем такие нормы в Республике действуют и применяются. Например, текущее правовое регулирование в сфере таможенного дела осуществляется в настоящее время актами Межгосударственного Совета ЕврАзЭС и Евразийской экономической комиссии (до 2012 г. – Комиссии Таможенного союза), которые применяются на территории Беларуси непосредственно, без каких-либо специальных процедур введения их в систему национального законодательства. При этом они занимают более высокое место в иерархии источников таможенного права Беларуси, нежели продолжающие действовать в части, не противоречащей международным соглашениям и иным актам Таможенного союза, Таможенный кодекс Республики Беларусь и Закон о таможенном тарифе.

Таким образом, в соответствии со ст. 8 Конституции, Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им национального законодательства. Анализ основополагающих международных документов дает основания отнести к таким «общепризнанным принципам» основные принципы международного права, касающиеся дружественных отношений между государствами в соответствии с Уставом ООН и общие принципы права, признанные цивилизованными нациями. Расширительное толкование понятия «общепризнанных принципов международного права», в частности, включение в их состав таких как, например, принцип наибольшего благоприятствования, принцип преференций и др. не имеет под собой правовых оснований.

Нормы международных договоров, заключенных Республикой Беларусь и вступивших в законную силу, являются частью права, действующего на территории Беларуси. Их непосредственное применение и юридическая сила по отношению к иным актам обеспечиваются в зависимости от содержания соответствующего договора и сферы общественных отношений, к которым относится данный договор.

Нормы международного права, зафиксированные в иных источниках – акты международных организаций, международные обычаи, прецеденты, доктрина, в настоящее время частью законодательства Беларуси официально не признаны. Вместе с тем они в различных формах также присутствуют в правовой системе Республики Беларусь, что обусловливается объективными, не зависящими от законодательных формулировок, потребностями международного общения Беларуси, ее граждан и субъектов хозяйствования. Законодательное оформление такого присутствия в значительной мере облегчит задачу эффективного правового регулирования общественных отношений.


[1] Конституция Республики Беларусь 1994 г. Минск, 2005.

[2] Гражданский кодекс Республики Беларусь 7 декабря 1998 г. № 218-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=HK9800218(дата обращения: 15.06.2012).

[3] Конституция (Основной Закон) СССР. М., 1977.

[4] Бахин С.В. Международная составляющая правовой системы России // Правоведение. 2007. № 6. С. 126.

[5] Тункин Г.И. Теория международного права. М., 2000. С. 39–74; 130–141; 167–180; Тункин Г.И. Идеологическая борьба и международное право. М., 1967; Тункин Г.И. Право и сила в международной системе. М., 1983.

[6] Бобров Р.Л. О понятии основных принципов международного права // Сов. ежегодник международного права. 1958. М., 1959. С. 502–506; Бобров Р.Л. Основные проблемы теории международного права. М., 1968.

[7] Корецкий В.М. «Общие принципы права» в международном праве. Киев, 1957.

[8] Пушмин Э.А. О понятии основных принципов современного международного права // Сов. ежегодник международного права, 1978. М., 1980. С. 75–82.

[9] Талалаев А.Н. Общепризнанные принципы и нормы международного права (конституционное закрепление термина) // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 1997. № 3.

[10] Галенская Л.Н. Категория принципов как правовых регуляторов международных отношений // Международное право: вчера, сегодня, завтра. СПб., 2011. С. 58–79.

[11] Ануфриева Л.П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. М., 2002. С. 66–82.

[12] Иваненко В.С. Принципы международного права // Международное право / Отв. ред. В.И.Кузнецов, Б.Р.Тузмухамедов. М., 2010. С. 169–197.

[13] Галенская Л.Н. Категория принципов как правовых регуляторов международных отношений // Международное право: вчера, сегодня, завтра. СПб., 2011. С. 59.

[14] Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. М., 1997. С. 121.

[15] Чабаева И.С. Принципы международного экономического права: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 4.

[16] Международное публичное право. Общая часть; под ред. Ю.П.Бровки, Ю.А.Лепешкова, Л.В.Павловой. Минск, 2011. С. 122.

[17] Галенская Л.Н. Категория принципов как правовых регуляторов международных отношений // Международное право: вчера, сегодня, завтра. СПб., 2011. С. 59.

[18] Устав ООН 1945 г. // Организация Объединенных наций. URL: http://www.un.org/ru/documents/charter/ (дата обращения: 15.06.2012).

[19] Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций // Организация Объединенных наций. URL:http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/intlaw_principles.shtml. (дата обращения: 15.06.2012).

[20] Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. // Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе. URL: http://www.osce.org/ru/mc/39505 (дата обращения: 15.06.2012).

[21] Хартия экономических прав и обязанностей государств 1974 г. // Организация Объединенных наций URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/rights_and_duties.shtml (дата обращения: 15.06.2012).

[22] Международное право / Отв. ред. Г.В.Игнатенко и О.И.Тиунов. М., 2003. С. 99.

[23] Международное право / Отв. ред. Ю.М.Колосов, В.И.Кузнецов. М., 1995. С. 235.

[24] Международное право / Отв. ред. В.И.Кузнецов, Б.Р.Тузмухамедов. М., 2010. С. 549.

[25] На это указывал в свое время и Г.И.Тункин: «В советской международно-правовой доктрине принято положение, что международный договор должен соответствовать основным принципам международного права. Однако теоретически эта проблема советскими учеными до последнего времени почти не разрабатывалась» . См.: Тункин Г.И. Теория международного права. М., 2000. С. 138.

[26] Шумилов В.М. Международное право. М., 2008. С. 65.

[27] Например, некоторые западные исследователи рассматривают межгосударственные экономические отношения не под углом зрения принципа суверенного равенства, а с точки зрения принципа «взаимозависимости». Исходя из того, что принцип суверенного равенства означает лишь формальное, а не обеспеченное равенство, они полагают, что действие этого принципа возможно только в рамках политических взаимоотношений государств в системе ООН. Межгосударственные экономические отношения, по их мнению, находятся вне политических отношений государств и поэтому регулируются не общим международным правом, а отличным от него «международным экономическим правом», которое закрепляет в этих отношениях концепцию свободной игры рыночных сил, нацеленных на извлечение максимальной прибыли (См.: Carreau D. Flory T., Juillard P. Droit international economique. Paris, 1990. Р. 47). М.И.Лазарев также отмечал, что на Западе вместо принципа суверенного равенства «продолжает действовать и признается как нечто само собой разумеющееся и нормальное принцип экономического неравноправия сторон… Международно-правовое и международно-моральное мышление здесь как бы застыло на уровне международного права ХIХ века». См.: Лазарев М.И. Международное право о международных долгах. М., 1988. С. 52–53).

[28] Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН // Организация Объединенных наций. URL:http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/intlaw_principles.shtml. (дата обращения: 15.06.2012).

[29] Бобров Р.Л. О понятии основных принципов международного права // Сов. ежегодник международного права, 1958. М., 1959. С. 502.

[30] Там же. С. 505.

[31] На это указывает само наименование основополагающего документа: Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций.

[32] Статут Международного суда ООН // Организация объединенных наций. URL: http://www.un.org/ru/icj/statut.shtml (дата обращения: 15.06.2012).

[33] См.: http://www.un.org/ru/icj/statut.shtml (дата обращения: 15.06.2012).

[33] См.: Земскова П.Е. Общие принципы права, признанные цивилизованными нациями, в международном праве: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2010.

[34] Rousseau Ch. Principles g?n?raux du droit international public. T.1. Paris, 1944. § 511.

[35] Фердросс А. Международное право. М., 1959. С. 45; 164.

[36]В.М.Корецкий писал, что общие принципы права – это «общие (основные) принципы международного права» (См.: Корецкий В.М. «Общие принципы права» в международном праве. Киев, 1957. С. 45). В.Н.Дурденевский также полагал, что общие принципы права «по своей природе суть наиболее основные положения международного обычного права», а именно, пять принципов мирного сосуществования и некоторые другие принципы международного права (См.: Дурденевский В.Н. Пять принципов // Международная жизнь. 1956. № 3. С. 45).

[37] Тункин Г.И. Теория международного права. С. 179.

[38] Галенская Л.Н. Категория принципов как правовых регуляторов международных отношений // Международное право: вчера, сегодня, завтра. СПб., 2011. С. 61.

[39] Галенская Л.Н. Действие общих принципов международного права в сфере международного частного права // Журнал международного частного права. 1995. № 4(10). С. 3–11; 1996. № 1–2 (11–12). С. 3–12.

[40] Венская конвенция о праве международных договоров 23.05.1969 // Организация Объединенных наций. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/law_treaties.shtml (дата обращения 15.06.2012).

[41] Bluntschli J.K. Das modern V?lkerrecht der zivilisierten Staaten. Leipzig, 1872. S. 410; Эмер де Ваттель. Право народов или принципы естественного права,применяемые к поведению и делам наций и суверенов. М., I960. С. 451; Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т.1. СПб., 1895. С. 406; Kelsen H. Principles of International Law. N.Y., 1952. P. 322–323.

[42] Schwarzrnberger G. International Jus Cogens // Texas Law Revew. March, 1965. P. 455–478.

[43] Lord McNair. The Law of Treaties. Oxford: Clarendon Press, 1961. P. 213–214.

[44]Тункин Г.И. Теория международного права. М., 2000. С. 136.

[45] Там же. С. 141.

[46] См., например: Ануфриева Л.П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. М., 2002. С. 78.

[47] Например, абсолютно противоречащим императивным нормам международного права должен быть признан договор, заключаемый с целью нападения на третье государство, или направленный на разрушение территориальной целостности или единства третьего государства и т.д.

[48] Войтович С.А. Принципы международно-правового регулирования межгосударственных экономических отношений: Дис. ... д-ра юрид. наук. Киев, 1983.

[49] Шумилов В.М. Международное экономическое право. Книга I. М., 2002. С. 70–114.

[50] Вельяминов Г.М. Международное экономическое право и процесс. М., 2004.

[51] Ковалев А.А. Международное экономическое право и правовое регулирование международной экономической деятельности на современном этапе. М., 2007.

[52] Зенкин И.В. Международное экономическое право. М., 2006.

[53] Ашавский Б.М. Прогрессивное развитие принципов международного экономического права в свете перестройки международных экономических отношений // Дипломатический вестник. 1983. М., 1984. С. 199-209; Кривенький А.И. Правовое регулирование международных экономических отношений. М., 2006; Лабин Д.К. Международно-правовое обеспечение мирового экономического порядка. М., 2004; Пуртов А.С. Принцип взаимной выгоды в международном экономическом праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010; Романова М.Е. Принцип свободы транзита в международном праве и национальном законодательстве Республики Беларусь // Журнал международного права и международных отношений. 2006. № 4; Соколова Н.А. Международно-правовые принципы устойчивого развития // Евразийский юридический журнал. 2010. № 8; Тюрина Н.Е. Международное экономическое право как фактор развития системы международного права // Применение международных договоров в области прав человека в правовой системе РФ. Екатеринбург, 2003. С. 79–83; Чабаева И.С. Понятие принципов международного экономического права // Московский журнал международного права. 2010. № 3; Чабаева И.С. Применение принципов и норм международных экономических договоров в судебной практике // Российское правосудие. 2010. № 6; Чабаева И.С. Принципы международного экономического права: дис. … канд. юрид. наук. М., 2010; Ануфриева Л.П. Принципы международного экономического права в рамках регулирования международной экономической системы // Правовое регулирование экономической деятельности. Саратов, 2008. С. 10–13; Кобчикова Е.В. Роль принципов международного экономического права в инвестиционном сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами: Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2002; Schwarzenberger G. The Principles and Standards of International Economic Law. The Hague, 1981; Schwarzenberger G. A Manual of International Law. London, 1960; Juillard P. Existe-t-il des principes g?n?raux du droit international ?conomique? // Etudes offertes a Alain Plantey. Pedone, 1985. P. 123–132.

[54] Международное право / Отв. ред. Ю.М.Колосов, В.И.Кузнецов. М., 1995. См. также: Чабаева И.С. Принципы международного экономического права: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 5.

[55] Шумилов В.М. Международное экономическое право. Ростов н/Д, 2003. С. 161–162.

[56] Там же. С. 162.

[57] См.: Богуславский М.М. Международное экономическое право. М., 1986.

[58] См:. Вельяминов Г.М. Основы международного экономического права. М., 1994.

[59] Шумилов В.М. Международное право. М., 2008. С. 67; Шумилов В.М. Международное экономическое право. Книга I. М., 2002. С. 89.

[60] Блищенко И.П., Дориа Ж. Понятие экономического суверенитета государств // Правоведение. 2000. № 1. С. 215.

[61] Бахин С.В. Принципы права международной торговли // Правоведение. 2001. № 4; Дедусенко А.С Принципы современного международного торгового права // Московский журнал международного права. 2005. № 2.

[62] Волова Л.И. Перспективы дальнейшего совершенствования многостороннего международного правового регулирования иностранных инвестиций // Московский журнал международного права. 2006. № 1.

[63] Томашевский К. Общепризнанные принципы международного права в сфере труда: перечень и юридическая сила // Журнал международного права и международных отношений. 2010. № 4.

[64] Дробязко С.Г. Политическая общесоциальная справедливость в праве как сущностная основа совершенствования правового законодательства // Право и демократия. Вып. 11 / Отв. ред. В.Н. Бибило. Минск, 2001. С. 11.

[65]Алексеев С.С. Общая теория права. Т.1. М., 1981. С. 138; 261–263.

[66] Например, в литературе можно встретить указания на принцип «наибольшего благоприятствования индивиду» (см.: Федорчуков Я.Ф. Специальные принципы международной защиты прав человека: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2002); принцип «права каждого на здоровую плодотворную жизнь в гармонии с природой» (см.: Бринчук М.М. Экологическое право. М., 1998) и другие.

[67] См.: Бекяшев В.А. Международное публичное право. М., 2003. С. 472.

[68] Бахин С.В. Инвестиционное право иинвестиционная политика // Rechtslage von Auslandsinvestitionen in Transformationsstaaten. / Legal Issues of Foreign Investment in Transition Countries. Berlin, 2006. P. 31.

[69] Там же.

[70] Лукашук И.И. Взаимодействие международного и внутригосударственного права // Журнал российского права. 2002.№ 3; Зимненко Б.Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. М., 2006; Зимненко Б.Л. Согласование норм внутригосударственного и международного права в правовой системе России // Моск. ж-л межд. права. 2000. № 4; Черниченко С.В. Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного права как правовых систем // Правоведение. 2009. № 1; Бахин С.В. Международная составляющая правовой системы России (статья первая) // Правоведение. 2007. № 6; Бахин С.В. Международная составляющая правовой системы России (статья вторая) // Правоведение. 2008. № 1; Гаврилов В.В. Понятие и взаимодействие международной и национальной правовых систем. Владивосток, 2005; Гаврилов В.В. Понятие национальной и международной правовых систем // Журнал российского права. 2004. № 11; Иваненко В.С. Право международного сотрудничества России как межсистемный правовой комплекс и его место в структуре взаимодействия международного и российского права // Межд. конф. «Перспективы развития правового регулирования международных отношений в XXI веке», 18-19 октября 2007 г. – СПб, 2007. С. 8–9; Марочкин С.Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. Екатеринбург, 1998; Иваненко В.С. Международные договоры и Конституция в правовой системе России: «война верховенств» или мирное взаимодействие? // Правоведение. 2010. № 3; Барциц И.Н. Международное право и правовая система России // Журнал российского права. 2001. № 2; Каширкина А.А. Доктринальные подходы к соотношению международно-правовых и национальных норм // Журнал российского права. 2009. № 6; Павлова Л.В. Международное право в правовой системе государств // Белорусский журнал междунар. права и междунар. отношений. 1999. № 3; Тиковенко А.Г. Международное и национальное право: проблемы взаимодействия // Юстыцыя Беларусi. 2002. № 3; Тиковенко А.Г. Пределы действия международного права в законодательстве Республики Беларусь // Имплементация норм международного права во внутригосударственное право/Под ред. Л.В.Павловой. Минск, 2001. С. 84–88.

[71] Конституция Российской Федерации 1993 г. // Конституция Российской Федерации. URL: http://www.constitution.ru/ (дата обращения: 15.06.2012).

[72] Черниченко С.В. Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного права как правовых систем // Правоведение. 2009. № 1. С. 18.

[73]Зимненко Б.Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. М., 2006. С. 181.

[74] Черниченко С.В. Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного права как правовых систем // Правоведение. 2009. № 1. С. 27.

[75] Там же. С. 29.

[76] Там же. С. 28.

[77] Там же.

[78] Там же. С. 33.

[79] Усенко Е.Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и Российская Конституция // Московский журнал международного права. 1995. № 2.

[80] Тиковенко А.Г. Международное и национальное право: проблемы взаимодействия // Юстыцыя Беларусi. 2002. № 3. С. 58.

[81] О международных договорах Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь 23 июля 2008 г. № 421-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=H10800421 (дата обращения: 15.06.2012).

[82] О нормативных правовых актах Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь 10 января 2000 г. № 361-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=H10800361(дата обращения: 15.06.2012).

[83] Гражданский процессуальный кодекс 11 января 1999 г. № 238-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=HK9900238(дата обращения: 15.06.2012).

[84] Хозяйственный процессуальный кодекс 15 декабря 1998 г. № 219-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=HK9800219(дата обращения: 15.06.2012).

[85] О противодействии монополистической деятельности и развитии конкуренции: Закон Республики Беларусь 10 декабря 1992 г. № 2034-XІІ // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=V19202034 (дата обращения: 15.06.2012).

[86] Об основах транспортной деятельности: Закон Республики Беларусь 5 мая 1998 г. № 140-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=H19800140 (дата обращения: 15.06.2012).

[87] Инвестиционный кодекс Республики Беларусь 22 июня 2001 г. № 37-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=HK0100037 (дата обращения: 15.06.2012).

[88] Трудовой кодекс 26 июля 1999 г. № 296-З // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=HK9900296 (дата обращения: 15.06.2012).

[89] Павлова Л.В. Международное право в правовой системе государств // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1999. № 3. С. 5.

[90] Павлова Л.В. Международное право в правовой системе государств. С. 3.

[91] О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 // Верховный Суд Российской Федерации. URL: http://www.supcourt.ru/vscourt_detale.php?id=1177 (дата обращения: 15.06.2012).

[92] О Конституционном Суде Республики Беларусь: Закон Республики Беларусь от 30 марта 1994 г. № 2914-XІІ // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=V19402914(дата обращения: 15.06.2012).

[93] О некоторых мерах по совершенствованию деятельности Конституционного Суда Республики Беларусь: Декрет Президента Республики Беларусь от 26 июня 2008 г. № 14 // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. URL: http://pravo.by/webnpa/text.asp?RN=Pd0800014 (дата обращения: 15.06.2012).


Толочко, О.Н. Международное экономическое право и имплементация его норм в национальное законодательство (на примере Республики Беларусь) / О.Н.Толочко. – СПб.: СКФ «Россия-Нева», 2012. – 320 с.